– Так и я тебе о том же, начальник! Какая, на хрен, доказательная база, если меня здесь ни вчера, ни позавчера вообще не было?
– Рано радуешься, – в упор посмотрел на Быка следователь. – Может, вчера и позавчера ты сработал чисто, но сегодняшний эпизод я тебе «впарю»!
– Чего? Какой еще эпизод?
– Сегодняшний, с собакой! – со злорадством проговорил следователь.
– С какой еще собакой? – заволновался Бык, но следователь уже не обращал на него внимания.
– Никитин! – позвал он.
– Я! – заглянул в кабинет сержант.
– Ведите задержанного на опознание!
– На какое еще опознание? – занервничал Бык. – Что тут за карнавал?
Нервничал он не зря. Опознание провели по всем правилам. Быка усадили на стул. После этого в дверь ввели пострадавшую в сквере гражданку. Следователь ободряюще взял ее под локоток и спросил:
– Не узнаете ли вы кого-нибудь из сидящих в комнате?
Слева от Быка расположился молодой человек студенческого возраста в очках. Справа – прилично одетый пенсионер. Еще дальше сидел четвертый мужчина – сержант в форме, но без фуражки.
На их фоне Бык выгодно выделялся своей откормленной мордой, ультракороткой стрижкой и распухшей челюстью. Не опознать его, конечно, было невозможно.
– Узнаю! – истерически вскрикнула потерпевшая, вцепляясь в руку следователя. – Я его бандитскую рожу на всю жизнь запомнила! Это он, скотина!
– Ты че, ухи поела, сука! – вскочил на ноги Бык.
– Успокойте его, – коротко бросил следователь с чувством выполненного долга.
Два сержанта скрутили Быка и поволокли в камеру. По дороге он брыкался, требовал прокурора и грозился обратиться в Международный суд в Гааге.
Следователь тем временем заканчивал собирать подписи понятых на протоколе. С учетом результатов опознания помочь Быку не мог уже ни прокурор с адвокатами, ни Международный Гаагский суд.
Бык спалился начисто. Он и глазом не успел моргнуть, как из крутого бандита вдруг превратился в пошлого грабителя, промышляющего в темных переулках женскими сумочками.
Ночь на судне прошла ужасно. Макс то приседал, то отжимался на руках, чтобы хоть как-то согреться. Его надеждам, что Лена Сабурова уснет и ему удастся ускользнуть на берег, не суждено было сбыться.
Лена продрожала в темноте всю ночь, а наутро выяснилось, что она сильно простыла. Говорить девушка почти не могла. Когда над морем окончательно рассвело, Макс осмотрел ее и вздохнул:
– Ясно.
– Что ясно? – просипела Лена.
– Ангина, – сказал Макс. – Или абсцесс. В общем, нужны антибиотики. Ладно, пойду умоюсь и буду собираться.
Спустившись вниз, Макс осторожно выскользнул из надстройки судна и спустился к воде. Умываясь, он думал, что Лена Сабурова – это настоящая катастрофа. Он провел с ней всего несколько часов, но надоесть она успела ему на всю оставшуюся жизнь.