– Туда.
– Ну туда так туда. – Элхадж пожал плечами и неспешно побрел в указанном направлении.
Шел он нарочито медленно, рассматривая каждую деталь пути к свободе, стараясь запечатлеть в памяти все, даже незначительные на первый взгляд мелочи… Да и не нужно пока выказывать излишнюю прыть. Пусть себе думают, что недавно оправившийся от раны синх едва передвигает ноги.
Мимо проплывали уютные крепкие дома синхов, щеры, кое-где перед крыльцом играли дети в коротеньких альсунеях из грубого полотна.
– Наверное, такому воину, как ты, скучно жить в городе? – забросил наживку Элхадж. Без особой надежды на продолжение беседы. Так, на всякий случай.
Наживка была с презрением отвергнута.
– Нет ничего лучше истинного города, бродяга.
– Зато я повидал земли, о которых ты и не мечтал, – не удержался Элхадж.
Его проводник величественно промолчал, словно спорить с каким-то скитальцем было ниже его достоинства.
Между тем улица, по которой они шли, становилась все шире и под конец переросла в треугольную площадь, в центре которой возвышалась малахитовая глыба в форме треугольной призмы.
– А это что? – Элхадж восторженно захлопал глазами, хоть и догадался, что это. – Наверное, тяжело было такую каменюку сюда притащить?
Синх скривился так, словно разжевал протухшую ящерицу.
– Это, да будет тебе известно, алтарь Шейниры. Наш жрец приносит жертву, когда это необходимо. И богиня ему отвечает.
«Значит, жертва способна взломать своды темницы. На время», – подумалось Элхаджу. Взгляд ненароком зацепился за кучу тряпья у подножия алтаря.
– Я хочу подойти ближе, – сказал синх.
И, не дожидаясь согласия, прибавил шагу. То, что находилось у малахитовой призмы, притягивало, заставляло трепыхаться в груди оба сердца…
– Это последняя жертва, которой тебя исцелили, – слова доносились, будто издалека.
А Элхадж… Застыл на месте, будучи не в силах отвести взгляда от нее. Не узнать эту синху было просто невозможным – на земле лежала Антхеора. С рассеченной брюшиной и выпотрошенными внутренностями.
– Тебе нехорошо? – участливо поинтересовался синх, твердо беря Элхаджа под локоть.
– Нет, я в полном порядке, – огрызнулся тот. – Пойдем дальше. Я все-таки хочу дойти до ворот. А ты мне скажешь, каким образом жрец выбирает жертву.
– Наш жрец жертвует Шейнире того, к кому благоволит наша мать. Ей было приятно получить эту синху, и ты исцелился, хоть и умирал.
– Да? – Элхадж даже не замедлил шага. – И когда состоится следующее жертвоприношение?
– Спроси у жреца. – И синх замолчал.
Гвесанж ожидал его, сидя за столом. Перед ним дымилась глиняная миска с бульоном, в центре стола высилась стопка лепешек, пышных и румяных. Рядом с лепешками выжидающе застыла пирамида сушеных ящериц.