– Это что же... но откуда вы узнали, когда мы... когда мы собирались... – пораженный Альбрехт вскинул голову, с изумлением и страхом глядя на своего собеседника.
– Мой друг, все уже предопределено. А хотите, я вам расскажу, что будет дальше? – старик взял в руки последний лист, сдвинул брови и прочел: «На чрезвычайном совещании в ставке группа молодых и энергичных армейских офицеров во главе с кем-то из пехотных генералов арестует и большую часть заговорщиков, и руководство рейха. Фюрер будет объявлен павшим от рук предателей, которые хотели гибели Германии в самоубийственной войне с дружественным ей русским народом. Немедленно будет заключен мир или временное перемирие с русскими на любых условиях. Одновременно все силы и вся мощь рейха окажутся брошены на решение одной задачи – нападения на Англию и захвата Лондона. Когда Великобритания окажется выведенной из войны, США приостановят активные боевые действия в Европе и начнут эвакуацию своих и союзных войск в Северную Африку или за океан...» Достаточно? Или продолжать?
Альбрехт, пораженный, молчал. Наконец он встал, вернул старику гороскопы и сказал, глядя в угол комнаты:
– Я не очень верю во все это. Однако я знаю, что в цилиндре. Вот вы обмолвились, что все предопределено. Тогда зачем? Все обязано произойти и без дополнительной... стимуляции, ведь так?
– Я сказал тогда и повторю сейчас: все предопределено. В том числе и это, – старик кивнул на бюро: – Забирайте его – и да хранят вас Донар и Водан, геноссе!
Вновь щелкнув каблуками, Альбрехт подхватил со стола цилиндр, сунул его в карман и шагнул к двери. Старик, с трудом поднявшись, пошаркал следом за гостем в прихожую – проводить.
Комната опустела, и в тот же миг в дальнем ее конце бесшумно отворилась еще одна дверь. Полоска багрового света упала в кромешную темноту, высветив типографский плакат «Воин Тысячелетнего рейха», потертый приклад карабина, фотографический портрет фюрера и худого, нескладного мальчишку лет двенадцати-тринадцати, стриженного на армейский манер и одетого в полосатую пижаму.
Лихорадочно блестя вытаращенными от страха глазами, он в несколько бесшумных прыжков преодолел комнату, еще хранившую запах табака и дорогого одеколона, оставшийся от гостя. Подняв крышку бюро, мальчик схватил черную палочку забытого катализатора.
Несколько мгновений он думал, озираясь по сторонам. Неожиданно из коридора послышалось: «Черт! Совсем вылетело из головы! Да, да, там, на бюро. О, не утруждайте себя, я вернусь и возьму...»
Побледнев, мальчик решительно прошептал «Хайль Гитлер!» и переломил палочку пополам. Одну половинку он сунул в карман пижамы, вторую положил на место и спрятался за спинкой качалки, присев и набросив на себя свесившийся плед.