Он был мал ростом и не то чтобы толст, а как-то одутловат; волосы длинные, грязные, едва ль не в струпьях; глаза, сами по себе небольшие, казались со сна еще меньше. На вид парню было не двадцать, а все тридцать пять.
– Садись, – пригласил Дука.
Старый юнец сел.
– Поближе к столу.
Юный перестарок подвинул стул так близко, что колени ушли под стол.
– Вот так, – кивнул Дука и взял листок со своими записями. – Тебя зовут Веро Верини, тебе двадцать лет, твой отец, Джузеппе Верини, получил семь лет за ограбление. На протяжении трех лет тебя несколько раз забирали в колонию, за одно и то же преступление, а именно: непристойные действия в общественном месте, под «общественным местом» подразумеваются скверы, парки и даже твоя собственная квартира, поскольку если кто-то стоит у окна в костюме Адама и показывает проходящим мимо девушкам то, чего показывать не положено даже из окна собственной квартиры, то это называется непристойными действиями. Ты не согласен?
– Нет. – Старый юнец покачал головой. – Ничего такого я не делал. Меня в полиции оговорили.
– Вон оно что! Чего это полиции взбрело такого хорошего парня оговаривать?
Гладя ему в глаза без тени страха, но с ослиным упрямством, юный перестарок выдал свою версию:
– А полиция всем зла желает, даже хорошим парням.
Дука широко улыбнулся; не удержались от улыбки и Маскаранти, и стенографист, и двое охранников, правда, они улыбались менее лучезарно. Веро Верини, видя эти сияющие лица, словно конферансье, довольный тем, что его острота дошла до публики, тоже расплылся.
– Так, – продолжал Дука, – стало быть, ты хороший парень. Ну тогда, как хороший парень, ответь мне только на один вопрос. Если ответишь, других я тебе задавать не буду. Один-единственный вопрос – и иди себе досыпай. Понял?
– Понял.
– Только не руби сплеча, сперва подумай. Кто принес в класс бутылку анисового ликера?
Тот решительно тряхнул головой.
– Не знаю.
– Не знаешь!
Рука Дуки потянулась за бутылкой и как бы нечаянно, но не без умысла, опрокинула ее, и поскольку бутылка была без пробки, тягучая, едкая жидкость полилась по столу на колени старого юнца, который инстинктивно отодвинулся. Но Дука, перегнувшись через стол, схватил его за локоть.
– Сидеть! – оглушительно рявкнул он.