Молодой человек за стойкой (рядом с ним стояла женщина на седьмом, а то и на восьмом месяце) не ответил, поскольку отпускал какой-то девочке пакет крупной соли и жевательную резинку, из которой можно выдувать пузыри.
– Он к вам часто захаживал, – повторил Дука с угрозой в голосе (любезностью тут ничего не добьешься). – Был, что называется, завсегдатаем. А вон те картежники – все его приятели, так?
Грозный тон явно произвел на хозяина впечатление.
– Ну, заходил. Для меня всякий, кто платит, клиент, а он платил. Я-то тут при чем?
– Я и не говорю, что вы при чем, так что, пожалуйста, успокойтесь. – Чего доброго, напугаешь беременную женщину. – Вы совершенно ни при чем, я только хотел выяснить, помните ли вы его.
– Еще бы не помнить! – не повышая голоса, отозвалась женщина. – Он был хуже всех, довольно того, что он сделал. А ты еще его защищаешь! – напустилась она на мужа.
– Я не хочу неприятностей, – буркнул тот. – Ведь с них станется отобрать у нас лицензию.
– И отберут, если не будешь отвечать на их вопросы, – рассудительно возразила она.
– Четыре почтовые марки по пятьдесят, – попросил вошедший старик.
– Кофе! – потребовал другой, входя следом. Беременная женщина пошла готовить кофе, муж достал альбом с марками, но Дука решил не дожидаться, пока они обслужат клиентов.
– Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из друзей Федерико. Ведь если он здесь бывал, значит, у него тут компания. Может быть, вы знаете, с кем из друзей он был особенно близок.
– Да, конечно. – Молодой человек криво усмехнулся. – Что до близости, то близость была, только не с другом, а с подругой, с Луизеллой.
– И где ее найти, эту Луизеллу?
– Тут живет, наверху. Работает надомницей, на машине вяжет.
– Где это – наверху?
– Тут, наверху, – повторил табачник. – Первый подъезд справа, второй этаж.
Дука и Ливия вышли, поднялись на второй, позвонили в дверь. Им открыл пожилой человек, дородный, рыжеватый, в рубашке с короткими рукавами, как будто стояло лето.
– Полиция.
Поскольку, несмотря на предъявленное удостоверение, хозяин явно не собирался впускать их в квартиру, Дука бесцеремонно отодвинул его плечом и вошел, освободив проход и для Ливии.
– Вы отец Луизеллы?
Человек, видимо, был не приучен подчиняться властям.
– А что? – спросил он, вызывающе глядя на них обоих.
– Да вот, хотим с ней поговорить, – вежливо ответил Дука.
– С какой стати? – произнес дородный, буравя их глазами.
Тут уж Дука утратил свою выстраданную вежливость.
– Ну хватит. Я спрашиваю, где твоя дочь?!
Ему даже не пришлось повышать голос: сама интонация в который раз оказала должное воздействие на собеседника.