— Есть, Игорь Леонидович! — наконец обрадованно воскликнул один из них, извлекая из-за батареи туго набитый шерстяной чулок.
— Что это? — вскинулась заплаканная Рита. Дежуривший в дверях милиционер подскочил к ней, надавил на плечи:
— Сидеть!
— А вот мы сейчас посмотрим, что это… Валентин, включи камеру. Понятые, прошу вас поближе… — Игорь Леонидович жестом фокусника сунул руку в чулок, и на столе один за другим появились: черный небольшой пистолет, несколько перетянутых разноцветными резинками пачек долларов, два паспорта с золотыми орлами на обложках и, наконец, камешки. Много сверкающих радужными гранями камешков…
— Гражданка Неволина, вы в состоянии объяснить, откуда взялись в вашем доме все эти вещи?
— Я не знаю… Это не наше… — Рита заплакала, и радостный блеск бриллиантов расплылся в разноцветные пятна.
— Хм… Вам придется проехать с нами. У нас есть все основания подозревать вас в сокрытии полученных от преступной группировки Абаева ценностей. Одевайтесь. Капитан Николаев скажет вам, что взять с собой.
— А куда меня? — дрожащим голосом спросила Рита, еще не веря, еще не понимая до конца, что происходит.
— В Москву, — твердо сказал Игорь Леонидович. И на этот раз Рита не увидела в его глазах веселых искорок. Там была тьма, непроглядная, тяжелая, и в этой тьме бился на веревке маленький пушистый крольчонок…
* * *
Они шепчут, но слова их не трогают наших ушей. Они смотрят, но взгляды их скользят над миром. Они видят и слышат. А мы — нет…
Большуха, время! Ожил Колодец. Дети твои приняли жертву. Дети твои пробудились. Верно держу ключи, знака жду.
Скользкая, терпи крепко… Не растворяй дверей, не верь ветру, плюй в угол. Очи недреманные следят за тобой. Замри. Знак даст Одноглазый в темный солнцеворотный день.
Лад, Большуха. Все соблюду. Да застынут Очи, да запорошит их прах могильный…
Свистит ветер. Гудят провода. Шумят ветки. Ночь. Спит земля, и люди, и звери, и птицы, и гады. И шепот, что летел над миром, тоже уснул — до поры…
С самого раннего детства Сергей Рыков чувствовал, да чего там чувствовал — знал, что станет кем-то великим. Даже не так — Великим, с большой буквы «В». Причем знание это поселилось у него в душе чуть ли не в младенчестве.
Сергею снились удивительные сны, а его «второе я», которое он про себя называл просто и безлико — «Голос», постоянно нашептывало мальчику: «Твоя судьба готовит тебе чудо. Ты — не такой, как все. Ты — особенный. Верь мне, я знаю…»
И он верил.
Уже в детском саду Сережа держался особняком от остальных ребятишек. Нет, он не был букой или наивным мечтателем «не от мира сего». Напротив, участвуя в немудреных детсадовских утренниках, он старался спеть песенку «Мамочка милая, мама моя» лучше других, сплясать танец «Топотушки» красивее и ярче. Вот только получалось это далеко не всегда…