Деревянный вентилятор, подвешенный над столом и приводимый в движение маленьким мальчиком, дергавшим за шнур, монотонно поскрипывал.
– Бренна, ты почти не дотронулась до гамбо![4] Больна или капризничаешь? – резко спросила тетка.
Бренна взглянула на полную до краев тарелку. Как бы плохо ни относилась к ней тетя, морить племянницу голодом она не собирается. Беда в том, что Бренна ничего не способна проглотить – внутри у нее все сжалось.
– Нет, тетя, все хорошо, просто я не голодна.
– Но ты совсем исхудаешь, и все поклонники тебя покинут, – хрипло рассмеялась Ровена, прикрывая рот рукой.
Прошел еще один день. Тетя пригласила к ужину Чизхолмов, плантаторов, живших в нескольких милях от города, рядом с дамбой. Потом было решено отправиться в театр послушать новую французскую оперетту. Бренне тоже велели собираться. Приказ тети был достаточно ясен.
– Девушка, которой приходится выходить замуж, чтобы спасти свою репутацию, не должна строить скорбную физиономию и запираться в своей спальне, – сказала она Бренне с глазу на глаз. – Ты поедешь с нами, племянница, и притворишься, что очень счастлива. Никто еще не знает о смерти твоего отца. Позже у тебя будет много времени для траура.
Ужин проходил весьма весело – собравшиеся оживленно беседовали, обмениваясь последними новостями. Особенно громко трещала дородная Юла Чизхолм, затянутая в корсет до такой степени, что едва дышала. Юла рассказывала о воду, африканском культе, привезенном в Новый Орлеан рабами из французских колоний островов Мартиники, Гваделупы и Санто-Доминго.
– Говорят, – театральным шепотом объявила Юла, – что многие белые женщины тайком бегают к жрицам воду за любовными напитками и всякими зельями. А советы, которые они дают… просто неприличны! У порядочных людей язык не поворачивается произнести такое… Господи, да что это на меня нашло! Совсем забыла! Я слышала, сегодня утром Ульрик Ринн дрался на дуэли! По-моему, именно он не отходил от вашей Джессики на вчерашнем балу? – Она чуть помедлила для пущего эффекта.
– Да, тот самый Ринн, – подтвердила Джессика, настораживаясь.
– Продолжайте, миссис Чизхолм, прошу вас. Что случилось? С кем он поссорился?
Юла приложила к губам салфетку. Маленькие глазки блестели, как стеклянные шарики.
– Как же его зовут… О, вспомнила! Тот молодой человек из Бостона, владелец целой флотилии… Кейн Фэрфилд. Кажется, мистер Фэрфилд назвал мистера Ринна пиратом. Совершенно невероятное обвинение! Конечно, Ульрик не стерпел этого оскорбления, и на его месте любой благородный человек поступил бы точно так же.