– Нам придется взять из гаража мой паромобиль, – продолжил Мэтт. – Это недалеко, в паре кварталов. Если мы отправимся сейчас, справимся еще до полуночи.
Толстый белый кот лениво вышел из-под дивана и, чихнув от пыли, удалился восвояси.
Действие блокиратора постепенно заканчивалось. Для «психов»-комиссаров медленно открывался привычный мир расширенных ощущений. Сначала пробуждалось чувство Намерения. Таинственный Мэтьюс, потенциальный работодатель Островского, был как-то связан с происшествием возле дворца протектора. Даже без использования Стиля эта связь каким-то образом ощущалась, наверное, при помощи развитой интуиции.
– Из города уезжать не потребуется, – проинформировал комиссаров старик, вставая из-за стола. На мгновение его глаза хищно сверкнули – не надо было быть проницательным человеком, чтобы догадаться, что думал он о деньгах.
Николай ощутил легкое головокружение, подозрительность Мэтта и желание убраться из рационалистического дома как можно скорее. Небольшая задержка могла привести к трагическим последствиям, перегорающим тестам Яблочкова и сокрушительному провалу.
– Тогда не будем терять времени даром, – предложил он, стараясь при помощи интонаций передать товарищам свои мысли. Получилось не слишком уверенная речь, даже немного испуганная. Английский, точнее американский язык, на котором говорили большинство местных жителей, не располагал к передаче психотехнических нюансов.
И все же Дмитрий чуть повернул голову, демонстрируя понимание, Алексей открыто кивнул, а Мэтт посмотрел на подмастерье с плохо скрываемым сочувствием.
– Нам придется взять из гаража мой паромобиль, – сообщил наниматель, производя в уме какие-то расчеты. – Это недалеко, в паре кварталов. Если отправимся сейчас, справимся еще до полуночи.
Дмитрий поспешно кивнул. Этот спектакль начал ему надоедать. Пробуждающиеся Намерения чувствовались еще довольно грубо и прямолинейно. Словно существовал какой-то фильтр, отсекающий все, что могло подлежать сомнению. Старик Дмитрию не нравился. До дрожи, до непонятного омерзения. Если бы Намерения воспринимались бы как запах, от Мэтта шла бы нестерпимая вонь из беспринципности и аморальности. Центральным компонентом этой вони было некогда чистое и благородное чувство, намертво загаженное следованием принципу «цель оправдывает средства».
На выходе из электрического дома Ледянникову пришлось, что есть сил сконцентрироваться на чем-то постороннем. Например, на мыслях о коварной Элеоноре, сбежавшей от него в Санкт-Петербург с одним из офицеров, переведенных из Порт-Артура через Владивосток в столицу империи. Элеонора исчерпала себя секунды за четыре. После нее пришлось думать о несчастной судьбе овечки, которую постоянно заставляют перепрыгивать через заборчик во имя преодоления чьей-то бессонницы. Вслед за овцой в голову полезла такая фантасмагория, что Дмитрий предпочел отдаться на волю случая и отпустить пробудившееся Мастерство на волю.