– Не хотела мешать мужскому разговору.
– Да мы говорили о фракталах, пространственно-временных структурах, математических принципах, всякой чепухе.
– Это и есть мужской разговор.
Мама пожимает плечами.
– Ну, мне пора, – вздыхает Джош.
Мы с мамой издаем громкий стон.
– Останься, – хором выдыхаем мы.
Думаю, неплохо чуть-чуть повеселиться за счет Джоша. Чувствую настоятельную потребность подразнить его.
– Нет, мне нужно работать, – смущается Джош.
Может, ему и правда нужно работать. Они прощаются с мамой, а я провожаю его до двери.
– Думаю, сегодня не мой вечер, – тихо замечаю я.
– Пообщаемся в другой раз.
Джош нежно целует меня в щеку и идет к лестнице. Не помню, чтобы Джош когда-либо целовал меня в щеку. Даже когда я была простужена, с температурой, с гадким кашлем в течение двух недель. Даже тогда.
Замираю перед закрытой дверью, щека горит.
«Поцелуй в щеку», – повторяю я снова и снова, но даже после множества повторений этот факт не становится более реальным.
Возвращаюсь в кухню и застаю там печальную маму, погруженную в размышления.
– Я помогу тебе найти вазу. – Она наклоняется, обшаривает нижние полки кухонных шкафов, воздерживаясь от замечаний по поводу беспорядка и пыли.
Прохожу к холодильнику и прижимаю руку ко все еще горящей щеке. Котенок смотрит на меня с открытки, отчаянно пытаясь дотянуться до вожделенных спагетти. Он не в силах ничего испортить.
Глава 10
ГОВОРИШЬ, У ТЕБЯ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ?
– Тридцать один – это фигня, – говорит Мария, которая на полтора года старше меня.
Противно признавать, но перед своим тридцатилетием я пережила кризис, о котором пишут женские журналы. До тех пор я была уверена, что такое происходит только с людьми, поглощенными собственными проблемами и вечно говорящими по телефону. Но нет, проклятые вопросы настигли и меня. Неужели я всю жизнь проживу в своей маленькой квартирке? В одиночестве? Может, мне нужно больше зарабатывать? Или завести больше друзей? Или меньше друзей? Куплю ли когда-нибудь спальный гарнитур, и вообще будет ли у меня отдельная спальня? Все эти вопросы навалились на меня, доводя почти до тошноты на работе, выбивая из равновесия по дороге домой. Я брела, натыкаясь на газетные киоски, урны, пожарные гидранты. Мелкие синяки покрывали мои ноги сверху донизу. Но затем мне исполнилось, наконец, тридцать, и сомнения чудесным образом испарились. Я отпраздновала, купив новое стеганое одеяло. Синяки прошли сами собой.
Мой день рождения падает на начало года, так что в этом есть некий эффект обновления. Но цифра тридцать один не произвела на меня особого впечатления, совпав с первым настоящим снегопадом. Все в издательстве пришли в доброе расположение духа. Мы так тихо стояли у окон, словно это был первый снег в нашей жизни, как будто нам нет никакого дела до потоков темной воды и грязных проплешин, которые через несколько дней придут на смену сверкающему великолепию сегодняшнего дня. Словно нам вообще ни до чего нет дела. Первый снег – все равно что обнаружить под подушкой сюрприз.