— Витек, кто там у тебя? — Из дальнего конца двора подгребали к нам еще двое.
Я уже открыла рот, чтобы заорать, не надеясь, впрочем, на успех, когда услышала спокойный голос Кирилла:
— Витек, отпусти девочку.
— Кирюха! — восхищенно завопил Витек. — Дак это твоя, что ли? А чего же она тогда одна бегает?
— Да вот, такая нетерпеливая, все ей надо скорее.
Кирилл обнял меня за плечи и привлек к себе.
— Ну, привет тогда, гуляйте. — И Витек нетвердыми шагами удалился.
Его приятели наблюдали за нами со стороны. Я прижалась к Кириллу, и мы не спеша побрели по Зверинской улице. Не то чтобы мне очень хотелось это делать, просто, похоже, у меня не было выбора. Мы молча дошли до Кронверкского, там он, первый убрал руку. На станции метро я сказала ему на прощание:
— Ну и знакомые у тебя!
— Я здесь вырос, — ответил он, не вдаваясь в подробности.
— Много шляешься! — приветствовала меня Галка дома.
Насмерть разобиженная Аська уже спала в обнимку с медведем.
Пока я ужинала, Галка тоже соблазнилась выпить чая, тем более, ей хотелось узнать, где же я пропадала допоздна.
— Скажи, Галка, вот живет человек совсем один, но не старый, сорока нет, в квартире полная нищета — что бы ты подумала?
— Пьющий, — без колебаний ответила Галка.
— Да? — усомнилась я. — Вроде не похоже, сам ходит чисто, бедно только. И бутылок пустых нигде не видно.
— Тогда запойный, — спокойно ответила Галка.
— Как это?
— Ну ты, Танька, как палкой с неба сшибленная. Не знаешь, что у людей запои бывают?
— Знаю, конечно, но… я думала, это старики какие‑нибудь, опустившиеся совсем.
И вовсе нет. Вот человек живет полгода спокойно, работает, все у него хорошо, потом вдруг — раз! — запой, все продаст и пропьет, его лечат.
— Снятие запоев на дому?
— Это все фигня! — Галка с пониманием махнула рукой. — Пока организм сам не остановится, запой не пройдет. Этот твой знакомый женат когда‑нибудь был?
— Вроде говорили, жена его бросила, — неуверенно вспомнила я.
— Вот видишь, все сходится! — обрадовалась Галка. — С запойным долго никто не выдерживает. У меня в детстве сосед такой был дядя Леша. Когда трезвый — чудо‑человек, добрый, руки золотые, а как запьет — всем двором от него прятались. Так что не сомневайся, запойный он!
Я вспомнила про сегодняшнего пьяного Витька, и с неохотой согласилась.
Я еще повозилась немного на кухне, простирнула кое‑что, чтобы не ложиться спать, потому что не хотелось оставаться наедине с плохими мыслями, потом вошла в комнату и села на диван. Все вокруг было таким привычным, у Галки тихонько бормотал телевизор, Аська посапывала во сне так уютно, неужели мир дал трещину? У меня было такое ощущение, что я иду по краю пропасти и все равно не смогу удержаться и скоро упаду. Что за провал в памяти? Неужели я больна? Не может быть, я просто не могу себе этого позволить, ведь у меня Аська. Я внезапно осознала, что, несмотря на то что мы с ней живем в большом цивилизованном городе, что, несмотря на то что у меня есть муж, хоть и бывший, свекровь и родители, у нее никого нет, кроме меня, а у меня — кроме нее. Если со мной что‑то случится, что будет с ребенком? Она никому не нужна, это только разговоры, как все они любят внучку. Нет уж, шутки в сторону, я не дам так просто с собой расправиться. Надо взять себя в руки и постепенно вспомнить все, как Шварценегер в моем любимом фильме. А как я буду это вспоминать? С помощью карандаша и бумаги.