С моей смертью перед тобой открывается иное будущее. Так как у меня нет других родственников, которые могли бы претендовать на мое имущество, я составил завещание, по которому Томмазо достается достаточная сумма денег, чтобы обеспечить нам с ним скромное, но безбедное существование, остальное же мое состояние отходит к тебе. Само по себе это необычно, и, быть может, найдутся такие, кто станет оспаривать мою волю, и тем не менее она совершенно законна и подлежит обязательному исполнению. Твое будущее – в твоих руках. Ты достаточно молода, чтобы снова выйти замуж. Может быть, ты решишь вернуться к родителям или даже отважишься жить одна. Я нисколько не сомневаюсь в твоей отваге. Впрочем, мне кажется, у твоей матери на этот счет имеются соображения, к которым тебе стоит прислушаться.
Прошу тебя простить мне резкие слова, сказанные в галерее. Несмотря на наше соглашение, я привязался к тебе больше, чем полагал возможным, и потому твоя измена больно ранила меня. Как и моя – тебя. Я хочу, чтобы ты знала: я испытывал к тебе такие сильные чувства, на какие только был способен. И буду испытывать впредь.
Ключ, вложенный в это письмо, – от шкафа для манускриптов в моем кабинете. Тебя удивит его содержимое. Я предпочитаю видеть этот манускрипт в твоих руках, нежели в чьих-нибудь еще, поскольку мы оба прекрасно понимаем, что иначе он стал бы военной добычей или – хуже того – пищей для огня, хотя, я уверен, иные назвали бы это кражей. Ты разбираешься в великом новом искусстве нашего города ничуть не хуже, чем многие знакомые мне мужчины. Твой отец мог бы гордиться тобой. Остаюсь твоим любящим мужем,
Кристофоро Ланджелла.
Я крепко сжала ключ и прочла письмо во второй раз. Потом в третий. Через некоторое время матери пришлось забрать его у меня из рук, потому что мои слезы уже размывали ровные строки, делая из них чернильные ручьи, а содержание письма было таково, что сейчас не подобало затемнять его смысл. Эрила права. После родов мозги у женщины размягчаются. В таком состоянии мы готовы полюбить кого угодно – даже человека, который бросил или предал нас. Теперь, похоже, мне предстоит воспитывать дочь не только без мужа, но и без родного деда. «Твой отец мог бы гордиться тобой». Как легко перевернуть мир вверх тормашками всего несколькими словами.
Наконец я подняла глаза и встретила прямой взгляд матери. Он бы никогда не написал такой фразы, если бы вначале не поговорил с ней!
– Вы знаете, что там написано? – спросила я, когда ко мне вернулся дар речи.
– Все, что касается твоего будущего и моего прошлого, мы обсудили с ним до того, как он написал это письмо. Остальное адресовано лично тебе.