– Если он вам не понравится, тогда придется что-то срочно придумать, – проговорила Эрила с полным шпилек ртом, а потом зачесала мне волосы назад и всадила в них тяжелые перламутровые гребни.
– О чем это ты?
– Не о чем, а о ком. Когда это вы в последний раз, собираясь повидать сестрицу, наряжались в пух и прах?
Она высвободила последний локон из раскаленных щипцов, и мы обе увидели в зеркале, как он скользнул вниз вдоль моей щеки. Мгновенье-другое сохранялась совершенная симметрия, а потом левая прядь решительно опустилась ниже правой.
Мать при виде меня даже не пыталась скрыть тревогу:
– Боже! До чего же темные у тебя волосы! Наверное;, все-таки нам следовало их перекрасить. Ну а что с твоим платьем? Давай-ка поглядим. Золотой отлив снова вошел в моду, но, мне кажется, отец предпочел бы, чтобы ты надела шелк поярче. Тебе был бы к лицу темно-красный цвет,
Я не помнила, чтобы отец хотя бы раз сделал разумное замечание касательно моего гардероба.
– А вам не кажется, что это будет чересчур пышно? – спросила я. – К чему нам вызывать благочестивый гнев на улицах?
– Проповедник еще не правит нашим городом! – возразила мать, и, пожалуй, я впервые различила в ее голосе нотки презрения по отношению к монаху. – Пока мы вправе одеваться как нам вздумается, отправляясь навестить родных. Тебе пойдет этот оттенок. А еще надо потрудиться над твоим лицом. Стоит нанести немножко белил, а то кожа слишком смуглая. Эрила тебе поможет, если не будет все время сплетничать.
– Матушка! – сказала я. – Если все это делается ради мужчины, то проще выбрать слепого. Тогда он не заметит ни одного моего недостатка.
– Нет, дорогая моя, ты не права. Ты очень хороша собой. Очень хороша. Твой здоровый, радостный дух озаряет тебя внутренним светом!
– Да, я умна, – сказала я угрюмо. – А ум и красота – не одно и то же. Как я слышала уже много раз.
– От кого? Неужели от Плаутиллы? Она не настолько жестока.
Я замешкалась.
– Нет, не от Плаутиллы.
– Значит, от Томмазо? Я пожала плечами. Мать задумалась.
– У твоего брата острый язычок. Пожалуй, тебе лучше жить с ним в дружбе.
– Я тут ни при чем, – мрачно возразила я. – Он сам вечно обижается.
– Ну и пускай. Когда дело доходит до важных вещей, то кровь горячее воды, – жестко произнесла она. – Ладно. Давай теперь подумаем о башмачках.