– Это верно. Хотя отец считает, что при нынешних настроениях так оно и лучше. К тому же мне трудно поверить, что ты в самом деле желаешь шествовать по улицам под взглядами толпы и чтобы для этого тебя неделями отмывали, умащали и причесывали?
И я вдруг испугалась – как я буду жить без матери – единственного человека, который знает меня почти как я сама, хоть и не всегда в этом признается.
– Ах, матушка! Если бы решать было мне, я предпочла бы остаться дома, читала бы книги, рисовала бы и умерла бы девицей. Но… – Я твердо продолжила: – Я знаю, что это невозможно, а потому, раз мне нужно кого-то взять в мужья, то почему бы не взять его. Думаю, он будет… – Я не сразу подыскала нужное слово. – Думаю, он будет добр ко мне. А если я окажусь неправа – что ж! Он стар и, наверное, скоро умрет, и тогда я стану свободной.
– Даже в шутку не смей этого желать! – рассердилась мать. – Не настолько уж он стар, и да будет тебе известно, что во вдовстве нет места свободе. Уж лучше сразу привыкай к монастырю!
Я изумленно глядела на нее. Неужели и перед ней когда-то стоял такой же выбор?
– А знаешь, мне до сих пор снится тот сон. – Я вздохнула, – О таком месте, где мне позволено делать то, что хочется. И славить за это Бога.
– Алессандра, если бы подобный монастырь существовал, то попасть в него пожелала бы половина женщин нашего города, – заметила мать с кроткой язвительностью. – Ну так что? Решено? Прекрасно. Я скажу отцу. Полагаю, твой будущий муж тоже готов поторопиться со свадьбой. У нас не будет времени заказывать свадебный кассоне, а значит, придется либо купить подержанный, либо воспользоваться тем, что переходил в его семье по наследству. Если он спросит, то какую живопись на сундуке ты бы предпочла?
Я задумалась.
– Мне безразлично, какой там будет изображен сюжет, лишь бы не та девушка из истории про Настаджо, которую травят собаками и разрывают на куски. Пускай там будет много фигур, чтобы можно было долго разглядывать. – Я снова представила себя в чужой спальне в доме чужого мужчины, и вдруг вся моя отвага куда-то улетучилась. – Когда я выйду замуж и уйду отсюда, с кем же я смогу тогда разговаривать? – спросила я и услышала, как дрожит мой голос.
Матушка оторопела – и я поняла, что ей тоже больно.
– Ах, милая моя Алессандра, ты сможешь разговаривать с Богом. Как и полагается. Там это будет легче, потому что ты будешь одна. И Он обязательно услышит тебя. Он всегда слышит. Меня Он слышал. И Он поможет тебе разговаривать с мужем. Так ты стаешь хорошей женой и хорошей матерью. Твоя жизнь не будет сплошной мукой. Обещаю тебе. – Она немного помолчала. – Иначе бы я не допустила, чтобы это с тобой произошло.