И какой-то черт, не иначе, уже потом осознал он, заставил его с размаху сесть на кровать, чтобы было удобней рыться в прикроватной тумбочке, не нагибаясь... А надо вам сказать, что за все время нахождения в квартире вдовы Мордахиной Санчес не нашел даже гнутой копейки и не увидал ни одной даже самой мелкой ассигнации государственного банка России. И в ту самую секунду, когда он сел на кровать, – воровское счастье показало ему такую большую задницу, что Санчес около недели ничего не мог нормально есть.
Он и в страшном сне не подумал бы срывать покрывало с постели, но, вскочив со злополучной кровати, как ошпаренный, зацепился брюками за покрывало, и оно само слетело на красные растоптанные туфли старой дамы.
Ах, этот рыбий взгляд покойницы со странным именем Полиандра !..
Санчес сам не помнил, как оказался в ту ночь на улице...
... Туфель старой дамы, красный, на шпильке, почему-то запомнился ему больше всего, просто мельтешил в глазах, пока Санчес через три улицы бегом добирался до храма пророка Илии, в котором ставил свечки не первый год, отмаливая бессчетные грехи... Храм, к его удивлению, оказался открыт, и Санчес, веривший в провидение больше, чем в свое воровское счастье, чудесным образом сумел убедить охранников, чтобы они впустили его в те последние минуты перед закрытием в освященный придел...
Религиовед Майкопская, уютная женщина в очках и растянутой футболке, без дела слонялась из угла в угол своей небольшой квартирки из двух комнат, когда взгляд ее задержался на куполах храма пророка Илии... Она навела лупу на луковки храма, ничего не увидев, вздохнула и пошла варить кофе, машинально сунув лупу в карман футболки. С такой нужной в хозяйстве вещью, как лупа, религиовед вообще не расставалась.
Британский вислоухий кот голубого окраса лежал на подоконнике и смотрел на спину хозяйки, без особого доверия и не мигая... Неделю назад его подвергли кастрации в частной ветеринарной поликлинике на Николиной Горе, и не подумав поинтересоваться, нужно ли это ему, голубому вислоухому британцу?..
Регина Ростиславовна тем временем, прихлебывая кофе, пеняла коту:
– Вот сегодня счастья хотела попросить у святого Ионы, а ты, мил друг, расцарапал мне запястье, – и религиовед потрясла забинтованной кистью, чуть не вылив чашку кофе на невозмутимую морду кота. Тот только отодвинулся от греха. – А могла бы завтра проснуться в объятьях молодого мужчины. Такого, например... как Ксенонов! – Регина Ростиславовна даже вскочила от возбуждения, вспомнив доцента с кафедры университета Натальи Нестеровой, где преподавала религиоведение и историю Камасутры. – Маленький такой, подончик, сзади... на гузку похож!.. Но как ловок, плюгавенький! Кот с хозяйкой глядели друг на дружку, не мигая. – А потом, как ты помнишь, мил друг, начался дождь, и из дома я больше не выходила. – Тут Регина Ростиславовна вздохнула с посвистом заклятой курильщицы и, вытащив из кармана лупу, навела ее на морду своего зевающего кота. – Ну, ничего-ничего, вот завтра, прямо с утречка, забегу и попрошу себе счастья... В смысле – доцента Ксенонова!.. – пообещала она себе и завалилась спать.