Сказав это, Учитель оставил Фархада. Он вышел, неслышно притворив за собой дверь. Когда его шаги затихли, Фархад огляделся. Честно говоря, он был растерян.
Баррах подарил ему надежду. Учитель же наговорил такого, что Фархад даже усомнился в душевном здоровье добродушного толстяка. При других обстоятельствах он бы тут же покинул этот дом, поскольку находиться в гостях у душевнобольного хорошего мало…
Но идти Фархаду было некуда. Приближалась ночь. А у его дома рыскали громилы Карима. Попасть к ним в руки было намного хуже, чем находиться под одним кровом с сумасшедшим. И Фархад остался…
Выйдя из машины «вымпеловцев», Виктор быстро добрался до метро и спустился в подземку. Людей было совсем мало. Сделав одну пересадку, он вышел на «Печерской» и вскоре вынырнул из подземного перехода на площади Леси Украинки.
«Девятка» стояла на месте, ничего подозрительного Виктор не заметил. Усевшись в машину, он запустил двигатель и сразу развернулся. «Вымпеловцы» позвонили ему пару минут назад, когда он поднимался на эскалаторе.
Они сообщили, что Фархад с компанией только что погрузился в такси и отъехал от «Бабуина».
В поезде подземки Виктор по компактной схеме Киева наметил кратчайший маршрут к «Бабуину». Теперь его нужно было корректировать, поэтому Виктор связался с «вымпеловцами». Те изучали Киев по схеме в пути из Одессы, поэтому в лабиринте центральных улиц более-менее ориентировались.
Следуя их подсказкам, Виктор вскоре выбрался к проспекту Бажана. А еще через несколько минут он выехал на Южный мост и вслед за «вымпеловцами» направился на левый берег…
Фархад поначалу не собирался молиться. Он просто сидел в затемненной комнате, в которую привел его Учитель. И был счастлив уже тем, что уж тут-то люди Карима не могли добраться до него наверняка…
Фархад не знал, сколько он так просидел. Звукоизоляция затемненной комнаты была почти полной, так что снаружи не доносилось ни звука. Поэтому Фархад не мог сказать, когда началось ЭТО.
Просто в какой-то момент он услышал ГОЛОС. Это не был голос в обычном понимании этого слова, поскольку в комнате по-прежнему не раздавалось ни звука. ГОЛОС звучал в голове Фархада. Сперва совсем тихо, потом чуть громче и настойчивей:
– Молись… Молись… Молись… Молись…
Эта странная галлюцинация наверняка напугала бы Фархада, но одновременно или даже чуть раньше он начал ощущать непонятную легкость во всем теле и тихую радость. От волнений и страхов Фархада в один миг не осталось и следа. Они словно бы растворились в воздухе…
Фархад испытал ни с чем не сравнимое облегчение. ГОЛОС не пугал его. Он звучал в голове божественной музыкой. И Фархад принялся молиться. Время, проведенное за границей, стерло из его головы многие молитвы, но Фархад все равно, хоть и путаясь, шептал священные тексты. И чувствовал, как с каждым словом его тело наполняется все большей легкостью, а душа – радостью.