– Не паникуй, подруга. Они у нас в кармане! А этого внука лучше сразу занеси в свою Красную книгу как исчезнувший вид.
В чем-то она была права. Мужчины, думала Соня, действительно исчезают с лица земли как вид. Остаются одни подвиды. Но и их в мгновение ока разбирают нахрапистые отряды женского пола. Забивают еще в младенческом возрасте. С яслей, с детского садика. А родители в этом потакают: «гляди, сынок, какая невеста на горшке рядом с тобой сидит», или что-то подобное в том же духе. В голове мальчугана крепко цепляется мысль, что если она сидела рядом с ним на горшке, она – невеста. А если в другом месте – вешалка, которая только и мечтает о том, как бы его охомутать. Соня в детстве не ходила ни в ясли, ни в сад, поэтому свой шанс упустила сразу. Вот теперь приходится наверстывать упущенное.
С такими грустными мыслями она подошла к книжному магазинчику, в котором торговала ее бывшая школьная приятельница.
– Тебе, как всегда, Куликову? – поинтересовалась та после их обычного обмена приветствиями.
– Давай. – Соня махнула рукой. – Все равно делать по вечерам нечего. Я же одна живу. Да, кстати, сегодня узнала, что Степан Колбаскин развелся.
– Тоже теперь один, – вздохнула приятельница.
– Может, пьет?
– Нет, говорят, тоскует, по бывшей жене.
Квартира Степана находилась как раз напротив квартиры Усачева. Вечером Соня, взяв солидную папку с документами, отправилась «ошибаться адресом».
– Вот это да! Сонька! Какими судьбами? – Степан совершенно не был похож на убитого горем брошенного мужа.
– О! – делано удивилась несостоявшаяся когда-то артистка. – Ты здесь живешь?
– Я, – обрадовался Колбаскин.
– А я думала, Гоша Усачев, – Соня пожала плечами и поправила выбившуюся из пучка прядь волос.
– Этот хмырь живет напротив, – продолжал радоваться Колбаскин, – но его сейчас нет дома. Он окучивает какую-то лаборантку.
– Он документы забыл на работе, – Соня указала на папку. – Но раз его нет…
– Да ты проходи. – Степан распахнул дверь, – гостьей будешь. Вспомним былое, про жизнь поговорим.
Про жизнь говорили полчаса. Потом Степан признался в том, что с первого класса был влюблен в Соню и полез целоваться. От неожиданности и выпитого вина у Романцевой закружилась голова. Она откинулась на диван, а Степан, истолковав это движение по-своему, принялся расстегивать ее блузку.
– Подожди, – Соня убрала его руки, – я не могу так сразу.
– Мы уже час тусуемся, – обиделся Колбаскин и подозрительно прищурился, – или у тебя кто-то есть?
– Никого у меня нет. Но мне нужны другие отношения.
Степан встал и развел руками: