Правда, перед тем как подать ужин, мне пришлось пережить маленький инцидент. Когда я вошел в комнату, по привычке ступая неслышно, как кошка, я застал Светлану за занятием, которого я сначала не понял, но которое секундой позже заставило меня ужаснуться.
Трясущимися руками она торопливо высыпала из флакончика таблетки снотворного. В ее ладони была уже целая пригоршня таблеток, однако она продолжала высыпать их. Я медленно и бесшумно подошел к ней со спины как раз в тот момент, когда она поднесла дрожащую руку с таблетками ко рту.
Быстро шагнув вперед, я схватил ее за запястье прежде, чем она успела высыпать их в рот. Светлана дико вскрикнула от испуга, а я тем временем быстро отобрал у нее все таблетки и полупустой пузырек, и сложил все это в свой карман. Дельце принимало совсем неожиданный для меня оборот. Даже в самых страшных снах я не мог предвидеть того, что убийство Эда вызовет такую реакцию у Светланы.
Придя в себя от испуга, она бросилась на меня, пытаясь вернуть обратно флакончик. Я предельно осторожно пресек в корне все ее попытки. Она опустилась без сил на пол и заплакала, что-то тихо бормоча себе под нос, а я медленно прошелся по комнате, забрав все, что можно было использовать для самоубийства. Потом изменил код электронных оконных замков. И только после этого вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Да, ну и ситуация. Мало того, что все закрутилось так, что я сам готов сойти с ума, так еще и любимая девушка, ради которой я готов на все, пытается покончить жизнь самоубийством. Кажется, смерть никак не хочет отпустить меня из своей свиты. Придется предпринять соответствующие меры, чтобы сохранить жизнь и себе, и любимой девушке. Не получишь ты нас, старуха. Будь ты проклята, но ты нас никогда не получишь!
Потом я быстро подал на стол, не забыв положить на приличной дистанции от Светланы любые режущие предметы. Мне совсем не хотелось, чтобы она перерезала себе вены или мне глотку во время трапезы, которая предполагалась быть праздничным ужином. Накрывая на стол, я старался ни на секунду не выпускать ее из поля зрения. Да и во время еды я не отводил от нее взгляда.
Светлана некоторое время молча ела, время от времени поглядывая на меня, словно проверяя, здесь ли я еще. Я почувствовал, что молчание слишком затянулось. Оно уже начало действовать на нервы даже мне. Поэтому я выбрал наиболее безопасную тему из имеющихся и спросил:
– Как тебе ужин? Я его сам приготовил, почти без помощи автоповара, – и внимательно посмотрел на нее, ожидая ответа. Подсознательно я чувствовал, что если она мне сейчас не ответит, если замкнется на себе и своих проблемах, то тогда ей прямая дорога к психиатрам, и скорее всего на весь остаток жизни. И тогда я ничем не смогу ей помочь.