Я кивнул и задумался. Задумался надолго. Потом встал, и, пройдясь по комнате, сказал:
– Насколько я понимаю, действовать я буду один, без прикрытия, в стиле вдохновения, вся операция на мою ответственность, и так далее и тому подобное?
– Совершенно верно.
– И я должен в этом деле рассчитывать только на себя и застрелиться при опасности провала?
– Что-то вроде этого, – ответил сэр Найджел и сморщился, как от зубной боли.
– Но снаряжение-то мне выдадут или мне придется довольствоваться своим?
– Разумеется, тебе выдадут все, что тебе потребуется для работы. Кроме того, тебе предоставят всю информацию о твоих предполагаемых жертвах, месте проведения операции, в общем, все, что ты сочтешь необходимым.
– И выбора у меня нет, – тяжело вздохнул я, констатируя этот страшный факт. Факты вообще очень страшная вещь. У них у всех мерзкие рожи, но надо уметь смотреть им в лицо. Даже если очень не хочется.
– Выбора у тебя нет, – подтвердил мой шеф и снова скривился.
Я подошел к окну и, глядя на спешащих по своим делам людей на дне сорокаэтажной бездны, подумал:
«Да, ну и ситуация. И как бы из нее выкарабкаться с наименьшими потерями? Ведь я буквально сегодня утром давал себе обещание больше никогда не убивать. А что теперь? Мне придется или сесть в тюрьму, или быть убитым кем-то из своих коллег, бывших, черт возьми, коллег! Или же придется убить несколько человек, которые повинны только в том, что хорошо делают свою работу. Я люблю таких людей. Нет ли какого-нибудь другого, не связанного с убийствами, варианта развития событий?»
– А почему бы не пригласить Джеймса и его команду в нашу компашку? Это будет легче и намного безопаснее, чем устранять их всех.
– Во-первых, инспектор Джеймс – принципиальный противник насилия вообще и убийства в частности, а во-вторых, я уже пытался сегодня утром побеседовать с ним начистоту и объяснить ему для начала часть правды, однако он решил, что я пытался сначала подкупить его, а потом добиться прекращения дела угрозами. В любом случае он нам не поверит. Опять же, мы не можем сами принять решение по этому вопросу, это может сделать только центр, а реакция центра на мой или твой доклад нам обоим прекрасно известна. Мы даже до суда не доживем, как, впрочем, и этот проклятый сукин сын Джеймс. Нам остается только одно, Бен, – убить его раньше, чем он убьет нас.
Я кивнул и подумал: «Что же мне делать? Что же мне, черт побери, делать? Я хотел бросить эту работу, подать в отставку, стать, наконец, нормальным человеком, но, видимо, из свиты смерти так просто не выберешься. Мне снова придется убивать. Что же мне теперь делать?»