«Это мне просто кажется, – подумал я, пытаясь еще цепляться за реальность. – Просто кажется!»
Но мозг отказывался слушать свой собственный голос, пасуя перед тем, что видели глаза.
Я медленно, очень медленно встал, слыша все нарастающий рык хищника, который пригнулся к своей скале, словно собирая силы для прыжка. Казалось, он и сам испуган размерами своего противника, но не желает отступать. Словно я – его законная добыча, которая не имеет права убежать. Его зубы до дрожи напомнили мне пасть мусоросборника.
Не сводя с него глаз, я медленно расстегнул свой пояс, который всегда носил под пиджаком. Шириной в ладонь, сделанный из натуральной бычьей кожи самого лучшего качества, с тяжелой металлической пряжкой, имеющей острые края и весившей почти килограмм, он представлял собой грозное оружие в руках умелого бойца. Таким оружием я без труда мог разбить человеку череп. Я занес его над головой, примеряясь, как бы ударить маленького хищника, готового вцепиться в меня.
Волк припал к верхушке своей скалы, словно собираясь с силами перед прыжком, а я, крепко сжимая в руке пояс, потряс головой, а потом нажал указательным пальцем под глазным яблоком. Как известно, это самое простое и действенное средство против галлюцинаций, когда все реально существующие предметы должны раздвоиться. Однако против ожиданий волк, продолжавший двигаться на своем постаменте, раздвоился, как и все остальные предметы в кабинете Кочински.
Волк сделал вид, что хочет прыгнуть на меня, и я отступил от стола, покрепче сжав пояс.
«Только двинься, и я снесу твою глупую маленькую башку!» – подумал я с каким-то охотничьим азартом. Теперь мне очень хотелось, чтоб эта тварь прыгнула на меня, и тогда я ее встречу ударом, который будет ее последним ощущением в жизни.
– Ну, прыгай! – выкрикнул я и отступил на шаг, замахиваясь поясом, готовясь встретить прыжок маленького хищника сокрушительным ударом.
Внезапно дверь с шумом распахнулась.
Я резко отступил назад и вбок, чтобы держать под контролем и волка, и внезапно открывшуюся дверь, за которой могла скрываться какая-то новая, неведомая опасность.
– Здорово я тебя подловил? – задыхаясь от хохота, спросил Кочински, вваливаясь в кабинет.
Горло мое пересохло, язык вяло ворочался в нем, словно рыба в пересохшем пруду.
– Подловил? – прохрипел я.
Кочински кивнул на статуэтку волка на столе, которая вновь замерла и приобрела вполне благопристойный вид. Рубиновые глаза погасли, пасть захлопнулась. Волк теперь стоял и задумчиво смотрел на что-то где-то у меня за спиной.
– Что все это значит? – зарычал я не хуже волка, повернувшись ко все еще задыхающемуся от смеха Кочински.