– У меня утром самолет, – горько захныкала Алиса. – Я ничего не успею. Всю жизнь собиралась приехать… Пожалуйста… я заплачу сколько угодно.
В ее руке хрустнула желтенькая купюра с цифрой 200: даже в темноте она заметила, как глаза тетки вспыхнули таким же лимонным цветом.
– Ну что ж, – женщина преобразилась, гостеприимно улыбнувшись. – Конечно-конечно… если вам завтра улетать, то почему нет? Похвально, такой интерес… признаться, к нам зимой приезжает не так уж много туристов.
Алиса вложила банкноту в ненавязчиво протянутую ладонь.
– Прошу, мадам, – склонилась смотрительница. – Часа вам хватит?
– Вполне, – заверила ее Алиса.
Склонившись, чтобы не удариться о низкую притолоку, она шагнула вперед, под своды Чахтицкого замка. Железные ворота с тяжелым грохотом закрылись за ее спиной. Из-за туч ненадолго выглянула мрачная луна, бросив голубой отблеск на перепончатые крылья бронзового дракона.
Глава сорок первая
Клевый имидж
(24 февраля, пятница, ночь)
Погода была отличная – за час сверху не упало ни единой снежинки, на черном небе россыпью завлекательно блистали звезды. В целях предосторожности пришлось взять армейский фонарик, размером с карандаш, но ослепляющим лучом, словно прожектор. Сейчас ночь, да еще нужно вспомнить, где находится поляна. Где-то неподалеку в форме ледышки должен валяться этот красавец, с которым они «познакомились» прошлой ночью при обстоятельствах, далеких от романтических. Бурый след от крови, вытекшей из раны незнакомца, будет заметен, даже если его припорошило легким снежком. Все же интересно, а кто он такой? Частный детектив, нанятый одним из безутешных родственников ларца? Такие случаи уже были. И каждый раз получалось с ними справляться. Иногда легко, а иногда – с последствиями посерьезнее, нежели царапина на плече. Тем не менее все недоброжелатели уже давно мертвы.
А она живет.
Осторожно ступая по заснеженной тропе, ощупывая светящимся пятном фонарика сплетения замерзших корней на тропинке, Елизавета затаенно улыбнулась. Самцы? Тогда они тоже не привлекали ее всерьез. Что мужчина XVI века мог предложить женщине, какие сексуальные изыски? Да они не мылись по три месяца: воду им, видите ли, лень греть. Ее любовный акт с мужем не длился больше минуты – учитывая его запах, она и сама бы больше не выдержала. Впрочем, собственно графу Ференцу Елизавета была благодарна и даже ощущала свою вину перед ним. Он испытывал всепоглощающую страсть не к женщинам, а к мертвым языкам, проводя за пергаментами долгие часы в подвале. Это увлечение его и погубило.