Елизавета остановилась – луч фонаря выхватил из тьмы трухлявый, обледенелый пень. Ее губы непроизвольно расползлись в усмешке. Наверное, в точности как этот самый пень (такой же облезлый и жалкий), выглядел ее муж Ференц. В один прекрасный день, выбравшись из своего любимого подвала, он застал ее за обыденным занятием – сдиранием кожи с очередной дурочки. Старый дурак едва с ума не сошел – на коленях умолял ее бросить «дьявольское ремесло». И вот тут-то по воле Господней и произошло второе чудо. Оказалось, долгие блуждания ее мужа в полутемном подвале – отнюдь не старческий маразм. Граф уже многие годы ищет в древних книгах рецепт «фонтана молодости», как тщетно искали его в амазонских джунглях испанские и португальские конкистадоры. Для этого и скупает сотнями античные папирусы и таблички, пытается переводить их, занимаясь запрещенным ремеслом алхимика, смешивает в кипящих котлах дьявольские компоненты. Ференц желал прославиться в веках как первый изобретатель «эликсира жизни». Он открыл ей тайну, что уже пять лет расшифровывает клинопись каменных табличек из Карфагена: помогает знание древнегреческого языка, ибо его буквы произошли от финикийского алфавита. Из отрывочных слов, которые ему удалось понять, Ференц сделал вывод: это именно то, что он искал всю жизнь. Таблички содержат рецепт вечной молодости, известный доселе лишь трем жрецам в золотых масках, бессменно живших на алтаре главного храма Карфагена – так называемым «пожирателям душ». Эффект от этой новости можно было сравнить с сотрясением мозга. Сорвав со стены распятие, Елизавета исступленно целовала его, клянясь мужу, что навсегда прекратит купания в крови. Она и правда их прекратила – жажда обладания этим рецептом затмила все…
Слабенько припорошенный снежинками след – но не багровый, как она предполагала, а алый – брусничного цвета замерзшей крови. В сотне метров, у большой старой сосны, виднеется что-то темное. Словно груда опревшей осенней листвы, вылезшей из-под снега во время внезапной оттепели. Рука легла на австрийский нож Blut und Ehre – Елизавета не расставалась с ним с Зальцбурга. Пальцы с идеальным маникюром нежно погладили рукоять из оленьей кожи. Нет сомнений: незнакомец уже давно мертв, убивать она умеет – однако элементарную осторожность соблюдать не мешает.
Подойдя ближе, она окончательно убедилась – оснований для страха нет. Ее мнение подтверждала широкая блестящая лужа заледеневшей крови вокруг трупа, но красноречивее всего была конвульсивно сжатая рука с «парабеллумом», засунутая в перекошенный рот. Вторая рука вытянулась вперед, согнувшись лодочкой, так, будто незнакомец просил подаяние. Елизавета присела на корточки, высвободив пальцы из рукава, ногтем коснулась мертвых губ. Да уж, если она его и видела где-то раньше, то теперь опознать не получится – половина черепа снесена выстрелом, повыше верхней губы – кровавое месиво, кора дерева – в красных ошметках. Сноровисто обыскав карманы мертвеца, графиня почувствовала себя всерьез разочарованной. Ни документов, ни водительских прав, ни визитных карточек, вообще ничего – не человек, а фантом. Очень подозрительно. Какой-то непонятный тип выслеживает ее от самого дома Смелковой, идет за ней на поляну, хладнокровно наблюдает за упражнениями в голом виде, а потом пытается пристрелить. И, похоже, это не жених одной из выпотрошенных девиц, обсмотревшийся боевиков типа «Адская месть», а дорогостоящий профессионал, которого