Мой допрос не длится и пяти минут. Я подозреваюсь в шпионаже, потому что говорю по-русски.
Я не успеваю даже слова сказать. Я даже не могу назвать своего имени или профессии. Приговор: смертная казнь через расстрел, и двое солдат сразу встают по бокам.
Прежде чем мы выходим из помещения, появляется долговязый советский офицер. Все остальные встают перед ним навытяжку.
Офицер пристально рассматривает нас и спокойно спрашивает:
- Что тут происходит?
Один из его подчиненных объясняет. Тем временем я заговариваю по-русски...
Офицер ничем не выдает своего удивления и невозмутимо просит меня продолжать. Я говорю ему, кто я такая, представляю свою дочь, внучку, друзей и рассказываю, что произошло.
Офицер слушает без комментариев и потом спрашивает, не в родстве ли я с московской актрисой Ольгой Книппер-Чеховой. Я киваю:
- Она моя тетя.
Офицер распоряжается, чтобы нас отвели домой два солдата и оставались там для нашей защиты. Я пользуюсь этой защитой только до вечера: подъезжает автомобиль с советскими офицерами. Офицеры предлагают мне сесть в машину и взять с собой "что-нибудь из личных вещей".
Я прощаюсь с Адой, Верой и друзьями - надолго, мы убеждены в этом...
Сначала офицеры доставляют меня в ставку Красной армии в предместье Берлина - Карлсхорст. Они держатся вежливо-отстраненно. Мне ничего не удается узнать о возможной взаимосвязи между моим предшествовавшим допросом и этим "приглашением". Уже этой же ночью меня везут в Позен. Из Позена советский военный самолет увозит в Москву...
Я прибываю - но не в тюрьму.
Я живу как частное лицо у одной офицерской жены, муж которой пропал без вести в Германии.
Она с двумя маленькими детьми ютится в кухне, без угля и дров. Как только меня поселяют, она впервые за долгие месяцы получает топливо. Две из трех комнат приготовлены для меня.
Время от времени заходят советские офицеры - они приносят книги или играют со мной в шахматы. На мой несколько ироничный вопрос, как долго еще они намерены таким вот образом коротать со мной время, офицеры не отвечают, лишь обаятельно улыбаются.
И все же это не тюрьма, скорее, "золотая клетка". Соблюдается лишь одно условие - полная тайна моего пребывания здесь. Позднее я узнаю почему: вдова Чехова, моя тетя Ольга Книппер-Чехова, еще жива. Она не должна знать, что я в Москве.
Через несколько дней мои русские "шахматисты" отвозят меня на допрос.
Через двадцать пять лет я снова вижу Красную площадь. На первый взгляд мне кажется, что здесь все как и прежде...
Сопровождающие предъявляют удостоверения личности охране и говорят, кто я такая. Один из часовых вынимает из кармана мое фото, сравнивает и пропускает нас.