В "Ренессанс-театре" я играю в пьесе "Мертвый город" д'Аннунцио и получаю выигрышную роль: Тереза Ракен.
Я знакомлюсь с Вальтером Франком, Линой Лоссен и прежде всего с Эрнстом Дойчем.
Дойч - после второй мировой войны у нас единственный и неповторимый "Натан Мудрый" - уже в это время выдающаяся личность, настоящий кавалер, одухотворенный эстет с огромными вдумчивыми глазами и тонкими артистическими руками.
Он охотно ухаживает за женщинами и с удовольствием посылает им цветы, но только в горшочках. "Чтобы дольше жили", - обычно улыбается он. Когда он входит в комнату, атмосфера сразу делается легкой и непринужденной. Рядом с ним нет места ничему дисгармоничному. Тем не менее при всем его ровном товарищеском поведении он всегда сохраняет дистанцию, предпочитая обращение на "вы". Я не знаю ни одного коллеги, которому бы он сказал "ты" - аристократ среди актеров.
Я счастлива возможности находиться с ним на сцене "Ренессанс-театра", тем более это мой первый немецкий ангажемент.
Сумбурные, вихревые, плодотворные, угнетающие, оптимистичные, неутомимые, лихорадочные двадцатые годы непрерывно готовят сюрпризы и для меня: за работой в "Ренессанс-театре" с интеллектуалом Эрнстом Дойчем следует фильм "Мулен Руж" в Париже. Там я играю во французском фильме режиссера Э. А. Дюпона* главную роль - звезду варьете. Просто быть актрисой здесь недостаточно, тем более что у режиссера имеется опыт постановок варьете. Во время отдыха от кино он в течение года руководил варьете в Мангейме.
Итак, словно будущая артистка кабаре, я учусь степу и акробатическому танцу, потому что в роскошно обставленном финале шесть атлетически сложенных негров должны крутануть меня в воздухе, затем подбросить, поймать и унести со сцены. Тем не менее этот финал всего лишь детский лепет по сравнению с другими сценами: в них я с огромным питоном. По сценарию он должен сладострастно обвиваться вокруг моего почти обнаженного тела. Питон делает это потрясающе.
На бесконечные постановочные и цветоустановочные репетиции приглашена дублерша, жена дрессировщика. Она умеет обращаться со змеями, особенно с этим питоном, и рассказывает мне много интересного о характере этих таинственных рептилий, которых все недолюбливают. Так, я узнаю, что змеи инстинктивно чувствуют пол человека, с которым они входят в соприкосновение. Поэтому питоны-самцы в варьете "спариваются" с артистками, самки - с артистами. Питон, мой "партнер", особенно чувствителен к этому, добавляет дрессировщица...
Съемки "Мулен Руж" затягивались, потому что мы могли использовать сцену и зрительный зал только после представления. Нашему питону это безразлично; его не интересуют съемочные планы, и он совершенно бесцеремонно начинает сбрасывать кожу. Таким образом, питона, который уже как следует "овладел" своим эпизодом, необходимо менять. Второй питон, несмотря на интенсивные поиски, - дама... Дрессировщица смотрит на меня, я - на дрессировщицу. Обе мы думаем об одном - об "эротической" реакции питона.