Торсон подошел к одной из помощниц, сидевших в первом ряду за барьером, и спросил, кто из присутствующих адвокат Артур Краснер. Она указала на коротышку с редкими рыжими волосами и словно налитым кровью красным лицом. Тот стоял у перил, ограждавших место для выступающих, разговаривая с другим мужчиной, в добротном костюме, без сомнения, тоже юристом.
Торсон приблизился к ним, что-то неразборчиво бормоча о еврейских гномах с неразменными шиллингами в карманах.
— Мистер Краснер? — спросил он, бесцеремонно вмешавшись в разговор.
— Да, что вам угодно?
— Можно на два слова? И лучше пройдемте в холл.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Я дам объяснения в коридоре.
— Можете объясниться здесь, в противном случае в холл вы пойдете один.
Торсон раскрыл свой бумажник, продемонстрировав удостоверение и жетон. Я увидел, как беспокойно забегали маленькие поросячьи глазки Краснера.
— Так, хорошо. Полагаю, вы уже поняли, в чем суть разговора, — сказал Торсон.
Посмотрев на второго адвоката, он добавил:
— Надеюсь, вы нас простите?
В коридоре Краснер продолжил свою адвокатскую буффонаду:
— Ладно, у меня слушание через пять минут. О чем это вы?
— Мне показалось, вы уже поняли, — заметил Торсон. — Вопрос об одном из ваших клиентов, Уильяме Гладдене.
— Никогда о нем не слышал.
Краснер сделал попытку проскользнуть мимо нас и вернуться в зал суда, но Торсон невозмутимо протянул руку и жестко приставил к груди адвоката.
— Я бы попросил, — сказал Краснер. — Вы не имеете права ко мне прикасаться. Не трогайте меня.
— Вы знаете, о чем речь, мистер Краснер. У вас будут серьезные неприятности, поскольку именно вы утаили правдивые данные об этом человеке.
— Вы заблуждаетесь. Я не имел понятия, кто он на самом деле. Это дело рассматривалось на основании известных мне фактов. Кем бы он ни оказался, меня, как адвоката, это не интересовало. Нет и быть не может подобной улики, и меня нельзя заподозрить в особом умысле.
— Не мелите воду в ступе, советник. Поберегите аргументы для судьи. Где Гладден?
— Не имею представления. И если бы даже имел...
— То не сказали бы нам? Это неправильная позиция, мистер Краснер. Если позволите, я кое-что вам расскажу. Прочитав записи вашего выступления в защиту мистера Гладдена, я понял, что они создают о вас дурное впечатление. Конечно, если вы понимаете, что я имею в виду. Не кошерное впечатление. Что, вероятно, вызовет проблемы.
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Как случилось, что после ареста он позвонил именно вам?
— Не знаю. Я не спрашивал.
— Его направили?
— Полагаю, да.
— Кто?
— Не знаю. Я же сказал, что не интересовался.