Торсон, как полководец, выигравший целое сражение, оставил это столкновение за детективом и подписал документ.
— Поверим тебе на слово. Все там.
— Знаете, когда-то я собирался стать агентом ФБР.
— Что же, не стоит жалеть об этом. Не все могут пройти тесты.
Суитцер слегка покраснел.
— Дело не в тестах. Просто я решил остаться человеком.
Торсон поднял руку и оттопырил указательный палец, изображая пистолет.
— Хороший мальчик. Удачного дня, детектив Суитцер.
— Эй, — сказал Суитцер на прощание, — если вашим ребятам из бюро понадобится что-то еще, не важно, что именно, подумайте хорошенько, прежде чем позвонить.
* * *
По дороге к стоянке я не мог не съязвить:
— Кажется, ты никогда не слышал, что мух лучше ловить на сахар, чем на лимон.
— Зачем же переводить сахар на мух?
Торсон так и не открыл коробку до тех самых пор, пока мы не оказались в машине. Он снял крышку, и я увидел пластиковый пакет, в котором лежали все упомянутые предметы, а также запечатанный конверт с надписью: «Конфиденциально. Только для ФБР». Торсон вскрыл конверт и достал из него фотографию.
Снимок оказался моментальным, сделанным камерой типа «Поляроид», вероятнее всего, в тюрьме. Зад мужчины был сфотографирован крупным планом, причем руками ягодицы развели в стороны — так, чтобы снять четкий и глубокий вид ануса. Мгновение Торсон смотрел на снимок, а потом кинул его через сиденье назад.
— Странно, — сказал он. — Удивляюсь я: ну для чего Суитцеру дарить нам фото своей матери?
Коротко засмеявшись, я ответил:
— Да, это самый глубокий пример сотрудничества спецслужб из когда-либо виденных мной.
Торсон или не расслышал, или просто не захотел отреагировать на мою реплику. Лицо его приняло озабоченное выражение, а затем он достал из коробки пакет с фотокамерой. Я видел, как он внимательно ее разглядывал. Потом взял в руки. Его лицо помрачнело еще больше.
— Гребаные уроды, — отчетливо произнес Торсон. — Да они сидели на фактах все это время.
Я снова посмотрел на камеру. Дизайн выглядел довольно нелепым. Конструкция напоминала «Поляроид», но почему-то с хорошей сменной оптикой.
— Что такое? В чем дело?
— Ты не понимаешь, что это такое?
— Нет, а что?
Торсон не ответил. Нажав на кнопку, он включил камеру. Затем стал изучать дисплей на задней крышке.
— Ни одного снимка.
— Что это такое?
Он снова молчал. Положив камеру обратно в коробку, агент закрыл ее крышкой и завел двигатель.
* * *
От здания полицейского департамента Торсон мчался словно на реактивной тяге. Остановившись на заправке около бульвара Пико, он выпрыгнул из машины, еще качавшейся от его резкого торможения. Подскочив к телефону, набрал длиннющий номер и, как