– Ты не понимаешь? Но ведь это так просто: мой триумф был бы полным, если бы, добыв застежку, которую Цы Си страстно желает заполучить обратно, я бы привезла ее императрице вместе с твоей головой.
– Моей... головой!
– Ну да, головой! Аккуратно отсеченной и забальзамированной! Именно такая судьба тебе предназначена!
Чудовищный образ возник в воображении Орхидеи. Однако она мужественно подавила в себе страх. Гордость одержала в ее душе верх над естественным для всякой женщины ужасом. Орхидея лишь презрительно усмехнулась:
– Что-то я не пойму, каким образом ты это сделаешь? Где твой топор? Где помощник палача, который будет держать меня за волосы, пока ты наносишь удар?
– Не заботься о таких деталях. Можешь не сомневаться, ты умрешь по-другому. Учитывая твой титул принцессы и благородную кровь, которая течет в твоих жилах, я должна от имени императрицы предложить тебе драгоценные дары!
Несмотря на всю присущую ей храбрость, Орхидея при этих словах содрогнулась. В руках маньчжурки, одетых в Черные перчатки, появилось два предмета. То были маленький флакон, покрытый синей эмалью, и шнурок, свитый из желтого шелка. Она отлично знала предназначение этих предметов. Когда императрица обрекала на смерть знатного человека, ему предоставлялась особая милость избежать позора публичной казни. В таком случае виновный мог либо удавить себя, либо отравиться. Если же он не решался наложить на себя руки, он выигрывал всего несколько часов и терял честь, ибо специально предназначенные для этой цели исполнители помогали ему уйти из жизни.
– Итак, выбирай! – сказала Пион.
Орхидее потребовалось все ее самообладание, чтобы не показать, до какой степени вид этих предметов потряс ее душу. Это означало, что императрица приговорила ее к смерти. Не принять даров – значит навсегда опозорить себя, значит бросить тень на священное имя предков. И Пион, жадными глазами следившая за меняющимся выражением ее лица, отлично понимала это.
Медленно, почти непроизвольно, как это случается в трансе, она поднялась, чтобы поклониться, согласно ритуалу, дарам императрицы. Она уже готова была протянуть руку к флакону, но тут смутное желание жить, теплившееся в ней, вопреки всем перенесенным потрясениям, взяло верх.
– Где смертный приговор? – спросила она. – Если Цы Си соизволила послать мне священные дары, то их должен сопровождать приказ, подписанный ее рукой.– Такого обычая не существует.
– Быть может, этого не требуется, когда речь идет просто о знатном человеке, но ведь я – член императорской семьи! Покажи мне приказ, подписанный ее рукой, и я бестрепетно приму дары. Только помни, что я хорошо знаю ее почерк.