– Ты не только предательница, ты еще и трусиха! – взорвалась Пион.
– Но почему? Потому только, что я отказываюсь попасть в твою ловушку? Кто угодно может изготовить шелковый шнурок. Что касается яда, то я уверена, что у тебя имеется своя личная аптечка... Убери эти поддельные священные дары. Ты не принадлежишь к столь высокому рангу, чтобы иметь право решать вопрос о моей смерти.
Говоря это, Орхидея плавно продвигалась к камину, рассчитывая выхватить из него тлеющее длинное полено, лишь один конец которого успел обуглиться. Этим поленом она собиралась запустить в свою, противницу... Но не успела. Отбросив шнурок и флакон, Пион выхватила револьвер. Орхидея сразу узнала его, то был ее собственный револьвер, наверняка обнаруженный Пион во время обыска в ее спальне. Его дуло было направлено в грудь Орхидеи.
– И все-таки я тебя прикончу, – прошипела Пион.
Раздался выстрел, но за секунду до этого чей-то силуэт появился в комнате. Подобно вихрю, он стремительно обрушился на спину Пион, ударил ее по руке, и пуля вместо Орхидеи поразила очаровательный тосканский пейзаж кисти Серджента.
– Клянусь Бахусом! Я появился вовремя, – прорычал Робер Лартиг, повалив Пион на пол и пытаясь сломить ее сопротивление. – Эта проклятая консьержка принялась рассказывать мне о своей жизни и все никак не желала меня отпустить... Поднимите револьвер!
Ошеломленная Орхидея машинально послушалась его приказа.
Совершенно не понимая, что все это значит, лишившись дара речи, она разглядывала незнакомца: где-то она уже видела эту голову в кудряшках, это ангелоподобное искреннее лицо, с глазами, в которых играли искорки смеха и иронии.
– Кто вы такой? – спросила она наконец, – и как вы сюда попали?
– Отвечаю по порядку. Мое имя Робер Лартиг, я журналист газеты «Матен...». О, будьте так любезны, передайте мне этот желтый шнурок. Мне надо связать эту взбесившуюся свиноматку.
В ответ на эти слова Пион с утроенной силой стала извиваться и кусать своего обидчика, так что в конце концов он вынужден был оседлать ее спину, что позволило ему связать запястья.
– Наконец-то я вспомнила, где я вас видела, – воскликнула Орхидея. – Мы познакомились в холле отеля «Континенталь». Вы – друг Антуана Лорана. Во всяком случае, он так говорил о вас.
– Вы вполне можете доверять его словам.
– Тогда объясните, что вы делаете здесь?
– О, это долгая история, но если в двух словах, то суть ее вот в чем: Лоран поручил мне приглядывать за вами в его отсутствие... Нет, вы замолчите наконец! Что за крикливая тварь!
Последние слова его относились, естественно, к Пион, которая изрыгала в его адрес отборные ругательства на смеси французского и маньчжурского языков. Будучи отчасти непонятными, эти ругательства тем не менее были чересчур непристойны для его нежных ушей. Лартиг сумел заставить ее замолчать, лишь засунув ей в рот миниатюрную подушечку, лежавшую на кресле. Затем он срезал шнур от оконных занавесок, которым связал ее ноги. Довольный результатами своих трудов, он наконец повернулся к Орхидее, чтобы продолжить беседу. Когда же Орхидея открыла рот, чтобы задать ему следующий вопрос, он остановил ее жестом.