— Тсс! — Буханец снова поднес палец к губам.
От ворот к дому направлялся еще один незнакомец. Это был высокий, с острыми чертами лица субъект. Руки засунуты в карманы куртки, движения настороженные…
— Обойди, Дима, вокруг дома и встань у него за спиной… Послушаешь, как я буду с ним калякать…Мы должны этого носатого спутать.
Пригнувшись, чтобы его не заметили из окон дома и не приняли за чужого, близнец скользнул за угол. Буханец вышел из кустов и направился навстречу незнакомцу. Однако тот, увидев Буханца, никак не отреагировал, лишь едва заметно шевельнул рукой, находящейся в кармане куртки.
— Друг, не подскажешь, где здесь дорога на вокзал? — спросил Буханец парня, стискивая в кармане рукоятку «глока»…
— Я не местный, — человек повернулся лицом к Буханцу, карман его куртки взбугрился. На Буханца явно уставился невидимый ствол пистолета. И, возможно, прозвучал бы выстрел, если бы не молниеносный выход на сцену близнеца. Тот словно дрессировщик с лассо, накинул на шею носатому петлю нунчаков и сделал «ножницы». Концами текстолитовых палочек он мгновенно передавил сонные артерии и человек с хрипом начал терять остойчивость. Не снимая петли, и, держась за нунчаки, близнец отволок тело в кусты росшего в изобилии девясила. Когда близнец снова появился на дорожке, Буханец заметил, как напарник отдыхивается. В повисшей вдоль бедра руке был зажат трофейный «стечкин».
Они взошли на крыльцо и Буханец дробно, рукояткой пистолета, постучал в дверь. Через мгновение-другое она широко распахнулась и в ее створе появился Бронислав. Он был бледен и дышал так, словно только что сошел с беговой дорожки. Справа, в конце коридора, скованный наручниками, лежал тот, кто сопровождал Коркина. Буханец, оценив ситуацию, спросил Бронислава:
— Пришлось с бугайком повозиться?
— Немного…Тут такая грязища… Когда я с ним схватился, поскользнулся и чуть не пропустил удар ногой в солнечное сплетение…
— Где Воробьев? — спросил Буханец.
— Я здесь! — откуда-то сверху послышался сдержанный голос Воробьева.
На лестнице, ведущей на второй этаж, появился сверхбледный Коркин. Одной рукой он держался за перила, другой сжимал целлофановый пакет с изображением легендарного «Титаника». Шедший за ним Воробьев подтолкнул финансиста и когда тот спустился вниз, кинул его в кресло. Коркина бил озноб и весь его облик выражал крайнюю степень подавленности.
Воробьев подошел к нему, взял из рук пакет и высыпал его содержимое на пол. На грязный, некогда пушистый ковер упали толстые пачки долларов в сотенных купюрах.
— Все это добро хранилось в тайнике, под тахтой, — сказал Воробьев. — Здесь допросим или отвезем в лес? Кто эти люди, которые тебя привезли сюда? — спросил он финансиста.