Разделась на пороге спальни, небрежно кинула свитер и брюки на маленькую скамейку (чего прежде за ней не водилось), не снимая тонкой шелковой водолазки, вытянула бюстгальтер. На цыпочках подошла к большой кровати, скользнула под пуховое одеяло и тронула за плечо Купера.
– М-м-м? – пробормотал он.
Разбудить его или пускай спит, потом объясниться? Будить вроде бы жестоко, но откладывать неприятный разговор – это трусость.
– Который час?
Она посмотрела на будильник:
– Пять.
– Ох-ох-ох… Пора.
Можно промолчать, закрыть глаза. Он встанет, оденется и уйдет из дома так тихо, что она ничего и не услышит. Может, он даже останется ночевать в клубе. И очень скоро память об этой ночи растает как снег. Разве так не будет гораздо проще?
– Купер, мне нужно с тобой поговорить.
– О господи, Джули! – простонал он и повернулся к ней спиной. – Неужели нельзя с этим подождать? У меня полно работы, до которой еще надо как-то добраться через эту пургу.
– Нет, это не может ждать.
Он повернул голову в ее сторону:
– Опять что-нибудь насчет ребенка?
– Нет.
– Тогда что? Твоя учеба? Если так, то я подумал и решил, что, пожалуй, я не против. Учись.
– Пятнадцатого апреля будет известно, приняли меня или нет.
– Что?
– Я подала документы, Купер. В Нью-Йоркский университет. Если пятнадцатого скажут, что не прошла, буду поступать еще куда-нибудь на следующий год.
– Это хорошо, – осторожно заметил он. – Рад, что ты смотришь в будущее.
– Да, смотрю. И вот что должна тебе сказать – я больше не хочу быть твоей женой.
Как, оказывается, просто произнести эти слова. Проще, чем держать их в себе, чем откладывать неизвестно на сколько.
Воцарилось молчание. Купер лежал на спине, уставившись в потолок. Поднималось солнце, и в комнате с каждой секундой становилось светлее. Солнечные лучи отражались от чисто го снега.
Наконец Купер заговорил:
– Не верю, что ты это серьезно.
Ошибка. Нельзя было заводить такой разговор в постели. В постели признаются в любви, делают предложение, а не просят развода. Но это еще одно доказательство того, как мало значит для нее их общая постель. А как же Анна, вдруг подумала Джульетта, как ей удалось осилить разрыв с Дамианом, когда она до сих пор любит его, когда ее все еще тянет к нему? Если бы Джульетта чувствовала что-нибудь подобное, она ни за что не решилась бы на этот шаг, что бы Купер ей ни сделал. Но никаких таких чувств у нее не было. Было одно желание – убедить его, что она не шутит.
– Придется тебе поверить, Купер.
Он покачал головой:
– Как ты собираешься жить? – Голос заметно окреп. – Ты ничего не умеешь. Без меня ты не сможешь ни платить по счетам, ни содержать дом, ни решить, с какой, черт возьми, ноги делать первый шаг!