Арман вздрогнул. Он вспомнил свое вчерашнее приключение, и его глаза заблестели.
– Как! – обрадовано воскликнул он. – Я снова увижу этих милых особ, образ которых преследовал меня даже во время сна? Я могу бродить по вашим очаровательным садам, с этими милыми пастушками, с этой восхитительной Галатеей?
– Сегодня воскресенье, – ответил Филемон. – Молодежь проведет этот день в танцах и играх, свойственных ее возрасту, и ты можешь присоединиться. Но прежде мы должны поблагодарить Бога за благодеяния, коими он осыпает нас. Тебе, Арман, также есть за что благодарить Бога, который вчера еще так очевидно покровительствовал тебе среди битвы.
– Действительно, мсье... я хотел сказать. Филемон, я охотно покоряюсь, хотя, сказать по правде, давно уже не имел случая быть в церкви.
– Знаю, знаю, – произнес старик глухим голосом. – Я знаю, к чему привели глубокомысленные писания ваших мудрецов: они покрыли мир развалинами и кровью, они ниспровергли алтарь и умертвили священников... Между тем Жан-Жак, великий Руссо, их наставник во всем, не отвергал бытия Божьего. Но эти вспышки угаснут, и то, что вечно, не замедлит расцвести снова... А я, я предчувствовал бурю и потому удалился в эту пристань. Видя это всеразрушающее ожесточение ложного знания, атеизма, гордости человеческой, я поспешил войти в мой маленький ковчег с остатками моей фамилии, прежде чем волны всемирного потопа сорвали вершины с самых высоких гор... Но оставим этот предмет, – вдруг сказал он. – Какое мне дело до этого мира, в котором все ложно, испорчено и совращено? Поговорим о тебе, Арман: я хочу передать тебе кое-какие известия, недавно полученные мною.
Он рассказал своему гостю о следствиях разысканий, которые накануне учинили австрийцы у Гильйома. Пастор Пенофер и его дочь могли спокойно возвратиться в деревню, где солдаты расположились на квартиры. Поэтому капитан не мог покинуть Потерянную Долину, по крайней мере, до тех пор, пока не освободится дорога в Цюрих.
– Ну что ж! Я не буду жаловаться на это обстоятельство, почтенный Филемон, – сказал Вернейль весело, – если только вы найдете столько же удовольствия принимать меня у себя, сколько я надеюсь иметь, оставшись у вас... Однако, – прибавил он неуверенно, – я попрошу вас об одной услуге.
– В чем дело?
– Если путешественник не может пройти сквозь неприятельские посты, то письмо, вероятно, может.
– К кому ты хочешь писать и о чем? – спросил патриарх Потерянной Долины, устремив на Вернейля пытливый взгляд. – Никто в мире не должен знать места твоего убежища.
– Дело идет о простом письме. Я хочу успокоить одного своего товарища, который, без сомнения, считает меня убитым... Тут нет никакой тайны, и я могу показать вам мое письмо. Это не займет много времени...