Всех убрать! (Кварри) - страница 3

Когда он появился, его совершенно остолбеневший напарник склонился над телом Джорджа Маккормика. Потом выпрямился и пристально взглянул на Ларсона:

— Какого дьявола?..

— Я ничего не знаю, — заявил Ларсон. — Я был в ванной. Должно быть, он открыл окно, чтобы проветрить комнату... и выпал.

Напарник продолжал в упор его разглядывать.

— Как это... выпал?..

— Ну, или прыгнул, — отрезал Ларсон. — Входную дверь ты сам запер на ключ. Других возможных объяснений я не вижу.

Было всего лишь без десяти два.

А в начале третьего трем оставшимся свидетелям позвонили. И собеседник, который не назвал себя, посоветовал им до заседания комиссии послушать утренние новости. Возможно, это поможет им составить представление об ужасающих несчастных случаях, которые могут случиться с гражданами, чересчур заботящимися о благе общества... либо с их близкими...

На следующий вечер в теленовостях показывали, как сияющий Джо Дель Бино выходит с заседания комиссии, где с него только что сняли все обвинения. Он широко улыбался телеоператорам и поднимал два пальца в форме буквы "V" — символ победы. Обвинения против него пришлось снять, поскольку три свидетеля в один голос заявили, что не в состоянии официально опознать его как человека, совершившего виденное ими преступление.

Помня про существующие законы о клевете, телекомментатор никоим образом не осмелился сопоставить отказ трех оставшихся в живых свидетелей от прежних показаний со странной смертью Джорджа Маккормика. Он предусмотрительно остерегся даже хоть как-то комментировать обстоятельства его гибели. Та явно не могло быть ничем иным, кроме как нелепым несчастным случаем, либо же следствием необъяснимого внезапного решения свести счеты с жизнью.

С особым интересом эти новости прослушал человек по имени Кармино Паннунцио. С искаженным от гнева лицом он восседал в большой гостиной своей квартиры в пентхаузе на самом верху одной из самых высоких новостроек Балтиморы.

Старик выглядел ещё старше, чем его сверстники того же возраста. Казалось, за один последний год его внушительный скелет уменьшился в размерах, а живой взгляд черных глаз ещё сильнее подчеркивал болезненный вид лица с заострившимися чертами. Пожираемый раком, он знал, что обречен. Но упрямо отказывался позволить болезни или сознанию неотвратимости кончины лишить его человеческого облика или заставить изменить свои привычки. По-прежнему он каждый день спускался в контору этажом ниже и управлял оттуда своей финансовой империей, как будто твердо вознамерился не выпускать бразды правления из рук по меньшей мере ещё добрую сотню лет.