Ночью Жора совершил свой традиционный акт, проявляя при этом лучшие снайперские качества.
Утром, часов в десять, за ним пришли и, надев наручники, повезли слушать приговор. Назад Ящик уже не вернулся. Его поместили в одиночную камеру, а в 36-ю привели черноволосого смуглолицего хлюпика.
Это был герой нашумевшей истории. Помог своей любовнице расправиться с ее мужем.Из шприца ввели тому раствор табака и мочи, залили в рот бутылку «Рояля», а затем задушили. Но и этого им показалось мало: тело расчленили с помощью ножовки и отвезли в Юрмалу, в приедайнский лес. В спешке завернули в старый халат, на котором осталась метка местной прачечной.
Когда Генка узнал об этом, ему сделалось невыносимо неуютно. Казалось, что кругом валялись человеческие куски мяса и разливались липкие лужи крови.
Хлюпик не смотрел прямо — его глаза были словно повернуты внутрь, что создавало зловещее ощущение. И только Торф как ни в чем не бывало, когда принесли ему новую пайку, позвал сокамерников и стал радушно угощать
Ночью Кутузову вспомнились последние шаги Ящика. Ему казалось, что Жора хотел обернуться и что-то сказать на прощание. Почему он этого не сделал? Ведь знал же, что уходит из Зб-й навсегда?..
В одну из ночей, особенно мучительных из-за надоедливого электрического света, Кутузову приснился сон. Будто он стоит у окна и видит, как близкая ветка сирени начинает вдруг осязаемо набухать почками. И хотя кругом сугробы и он знает, что это сон и потому, что во сне, удивляется — как быстро распускается сирень. Рядом незримо ощущается присутствие Люськи, и как будто он ей говорит: «Посмотри, какие изумрудные листочки родила природа», — и так отчетливо, так детально он видел эти зеленые создания, что когда проснулся и осознал, где находится, чуть не заголосил.
Тоска терзала сердце. Но полежав с закрытыми глазами, он принялся разбирать сон и, как умел, его истолковывать. Такой сон, должно быть, к хорошей перемене, подумал Генка, и вновь закрыл глаза. Невольно вспомнил Осиса, пожалел его тонкие руки и просящие пощады глаза. Пожалел и Ящика, потому что тот на тяжелых покатых плечах унес в вечность частицу их общей жизни…
* * *
Психологом оказалась молодая брюнетка с холеным лицом. И когда они остались наедине и на Кутузова взглянули лучезарные серые глаза, ему захотелось как можно дольше оставаться в поле их зрения. И как можно дольше смотреть в их манящую неопределенность… Та же притягательность, что исходила от Люськиных глаз…
Его попросили рассказать — что же с ним произошло в ресторане «Ориент»? И он, как на духу, с некоторым даже энтузиазмом поведал этим серым глазам всю правду. Впрочем, когда дошел до событий, имевших место в туалете, где шестерки Шороха драили его лицом писсуар, он запнулся и стал обмозговывать, как бы незаметнее обойти эту позорную сцену, чтобы не выставлять себя последней половой тряпкой. Однако без этого бытоописания экспертиза теряла силу, и потому он напрягся и выложил все до конца.