В пятницу Петровку опять почтил визитом Павлов.
– Что нового, Анастасия Павловна? Я свое слово держу, сегодня никуда не тороплюсь, так что вы мне – о ходе расследования, а я вам – об Ирочке.
Настя старательно рассказала ему, какие интересные открытия сделали Доценко и Лазарев, работая по версии «Интерпол». Из Карабаха турецкие экстремисты-террористы получали оружие, расплачиваясь за это наркотиками. Вполне возможно, что Филатову убили, пытаясь запугать Идзиковского, который слишком близко подошел к группе российских граждан, выполняющих роль посредников. В ответ Павлов предался лирическим воспоминаниям.
– Ирочка очень тяжело переживала разрыв с мужем. Даже хотела бросить диссертацию, хотя уже вот-вот должна была выходить на защиту. Для нее тогда все потеряло смысл: и работа, и любовь. Она ведь стихи писала, вы знали об этом?
– Нет, нам никто этого не говорил.
– Вот видите. Она скрытная была, ни с кем своими переживаниями не делилась. Это уже потом, много лет спустя, когда мы стали по-настоящему близки, она дала мне почитать кое-что из того периода. Вот, например:
Я одна в постылых буднях,
Как в безбрежном океане,
Мой корабль, такой надежный,
Не затонет никогда.
Мне так грустно, мне так трудно,
Мне так больно, мне так странно.
Бросить якорь невозможно
На дороге в никуда.
– Хорошие стихи, – одобрительно кивнула Настя.
– Не просто хорошие, – воодушевленно подхватил Павлов. – Прекрасные! Ирочка была талантлива во всем, не только в науке. А вот это она написала, когда похоронила мать:
Не дай Вам бог узнать такую тьму,
Где бьет озноб от холода и страха,
И безнадежный, будто путь на плаху,
День завтрашний уже Вам ни к чему.
– Спасибо вам, Александр Евгеньевич, – сердечно сказала Настя в конце беседы. – Приходите еще. Вы же понимаете, чем лучше мы поймем характер Ирины, тем легче нам будет работать. Только теперь милости прошу к Гордееву. Я – в отпуске.
Когда дверь за Павловым закрылась, Настя насмешливо улыбнулась сама себе. Кто бы мог подумать, что стихи, которые она когда-то написала, не встретив взаимности в одном человеке, сослужат ей такую службу. И надо же, нашелся ценитель, который назвал их «не просто хорошими, а прекрасными». Правда, он хоть и эксперт, но не в поэзии. Этот любые стихи назовет хорошими.
Итак, Александр Евгеньевич, вы попались на лжи. Вы выложили денежки, и немалые, чтобы убедить нас, что вы давно и хорошо знаете Ирину Сергеевну. Вы упорно интересуетесь ходом расследования, попутно подкармливая нас пирожком, который мы же сами и испекли. Чего вы добиваетесь?