- В чем дело, сэр? - решилась, наконец, спросить миссис Ивенс, прижимая
руку к груди. - Том ничего не сделал?
Эндрью стиснул зубы. Он был так взволнован и удивлен всем тем, чему
нечаянно был свидетелем, что ему казался возможным только один выход.
- Миссис Ивенс! - Он упорно не поднимал глаз. - Между мной и Томом было
маленькое недоразумение.
Но сегодня Рождество и... ну, я хочу, - он беспомощно остановился, - я
буду ужасно рад, если вы все трое придете к нам и разделите с нами
рождественский обед.
- Но, доктор, право... - замялась миссис Ивенс.
- Помолчи, девочка, - перебил ее Том свирепо. - Никуда мы не пойдем
обедать. Если мы не в состоянии ничего купить, кроме печенки, то мы ее и
будем есть. Не нуждаемся ни в какой мерзкой благотворительности.
- Что вы болтаете! - в ужасе воскликнул Эндрью. - Я вас приглашаю как
друг.
- А, все вы одинаковы! - ответил Ивенс с горечью. - Доводите человека до
нужды и потом знаете только одно - швыряете ему в лицо какую-нибудь жратву.
Ешьте сами свой проклятый обед. Не нужен он нам.
- Перестань, Том, - робко унимала его жена.
Эндрью обратился к ней, расстроенный, но все еще непременно желая
поставить на своем.
- Уговорите его, миссис Ивенс. На этот рез я действительно обижусь,
если вы не придете. В половине второго. Мы будем ждать.
И, раньше чем кто-либо из них успел сказать слово, он круто повернулся
и вышел.
Кристин ничего не сказала, когда он рассказал ей, что сделал. Если бы
Вооны не уехали в Швейцарию кататься на лыжах, они наверно сегодня пришли бы
в "Вейл Вью". А он пригласил безработного шахтера с семьей. Вот о нем думал Эндрью,
стоя спиной к огню и наблюдая, как жена ставит на стол еще три прибора.
- Ты сердишься, Крис? - спросил он наконец.
- Я полагала, что вышла замуж за доктора Мэнсона, а не за доктора
Бернардо[*], - ответила она чуточку резко. - Право, мой друг, ты неисправимо
сентиментален.
Ивенсы явились точно в указанное время, умытые, приодетые, ужасно
смущенные и гордые и вместе с тем испуганные.
Эндрью, стараясь быть радушным хозяином, чувствовал, что Кристин права
и обед будет ужасно неудачен. Ивенс все время странно поглядывал на него.
Искалеченная рука не действовала, и жене приходилось разрезать и намазывать
ему маслом хлеб. К счастью, когда Эндрью взял в руки перечницу, крышка ее
упала, и все содержимое - пол-унции белого перца - угодило в его тарелку с
супом. Наступило минутное молчание, затем Агнес, дочка Ивенсов, вдруг весело
расхохоталась. Онемев от ужаса, мать наклонилась к ней, чтобы ее побранить,
но выражение лица Эндрью успокоило ее. В следующую минуту хохотали уже все.
Не опасаясь больше, что к нему отнесутся покровительственно, Ивенс
развернулся и, оказалось, что он усердный футболист и большой любитель
музыки. Три года тому назад он ездил в Кардиген петь в Эйстедфоде. Гордясь
тем, что может блеснуть знаниями, он беседовал с Кристин об ораториях
Эльгара, пока Агнес и Эндрью забавлялись хлопушками.