За своей порцией вареной камбалы Джилл тактично пояснил Эндрью,
трудившемуся над отбивной котлетой, что ближайшее собрание не состоится и не
может состояться раньше 18 сентября, что профессор Челлис в Норвегии, доктор
Морис Гэдсби - в Шотландии, сэр Вильям Дьюэр, председатель комитета, - в
Германии, а его, Джилла, прямой начальник, мистер Блейдс, отдыхает с семьей
в Фринтоне.
В полном смятении мыслей вернулся в этот вечер Эндрью домой к Кристин.
Мебель свою они сдали на хранение и, чтобы иметь время осмотреться и найти
подходящее жилье, сняли на месяц маленькую меблированную квартирку на
Эрлс-корт.
- Можешь себе представить, Крис, - они еще ничего для меня не
подготовили! Мне предстоит целый месяц пить молоко, читать "Таймс" и старые
протоколы, - да, и еще вести длинные интимные беседы о хоккее со старухой
Мейсон.
- Ты бы лучше ограничился беседами с твоей собственной старухой. Как
мне здесь все нравится, милый, каким прекрасным кажется после Эберло! Я
сегодня уже проделала маленькую экскурсию - в Чельси. Видела дом Карлейля и
Тейтовскую галерею. У меня составлен целый план того, что нам с тобой надо
проделать. Можно поехать пароходиком вверх до Кью. Подумай, мы увидим там
знаменитый парк! А в будущем месяце в Олберт-холле концерт Крейслера! Да, и
мы должны посмотреть на памятник, чтобы узнать, почему все над ним смеются.
И потом здесь сейчас гастролирует нью-йоркская труппа... И было бы очень
мило, если бы мы с тобой как-нибудь позавтракали вместе в ресторане. - Она
протянула ему свою маленькую руку. Эндрью редко видывал ее в таком веселом
возбуждении. - Милый! Пойдем куда-нибудь обедать. На этой улице есть русский
ресторан. Судя по виду - хороший. Потом, если ты не особенно устал, мы можем...
- Послушай! - запротестовал Эндрью, в то время как она тащила его к
дверям. - Ведь ты, кажется, считалась единственным благоразумным человеком в
нашем семействе! Впрочем, Крис, после тяжких трудов моего первого дня па
службе я не прочь весело провести вечер.
На следующее утро он прочитал все бумаги на своем столе, подписал их и
в одиннадцать часов уже слонялся без дела по кабинету. Но скоро ему стало
слишком тесно в этой клетке, и он устремился за дверь, решив обследовать все
здание. Оно показалось ему столь же мало любопытным, как морг без трупов,
пока, дойдя до самого верхнего этажа, он не очутился вдруг в длинном
помещении, частично превращенном в лабораторию, где на ящике из-под серы
сидел молодой человек в длинном грязном белом халате, с безутешно мрачным
видом полировал себе ногти и курил папиросу, от которой табачное пятно на
его верхней губе становилось все желтее.