- Какой доктор? Кто? Нет, нет. К сожалению, у нас все занято.
Багровый, он шел к Кристин, отчаянно ругаясь.
- Вовсе у них не занято. У них сколько угодно свободных коек, но для
своих людей. А когда к ним обращается незнакомый врач, они его сразу
замораживают. С удовольствием свернул бы шею этому щенку, который со мной
разговаривал! Подумай, Крис, ведь это черт знает что!
У больного ущемленная грыжа, а я не могу добиться койки в больнице.
Некоторые, вероятно, и в самом деле переполнены. И это Лондон! Это центр
проклятой Британской империи! Вот что делает наша система больниц,
организованных на частные и благотворительные средства! А какой-нибудь
ублюдок-филантроп, встав поутру после банкета, объявляет, что эта
система - лучшая в мире... Значит, моего беднягу с грыжей придется помещать в
рабочий дом. Начнется заполнение опросных бланков: "Сколько вы
зарабатываете? Ваше вероисповедание? Рождена ли ваша мать в законном браке?"
А у него уже перитонит! Будь доброй девочкой, Крис, позвони вместо меня в
попечительство о бедных.
Но какие трудности ни встречал Эндрью, как он ни проклинал грязь и
нищету, с которыми ему часто приходилось сталкиваться, у Кристин всегда
готов был один и тот же ответ;
- Но это-то и есть настоящая работа. И, по-моему, тебе должно быть
достаточно этого сознания.
- Его недостаточно, чтобы избавить меня от клопов, - ворчал он, уходя в
ванную, чтобы обобрать их с себя.
Крис смеялась: она снова, как когда-то в Эберло, чувствовала себя
счастливой. Борьба была ужасна, но в конце концов она справилась с этим
домом. Порой он еще пытался встать на дыбы и лягнуть ее, но обычно лежал
смирно, чистый, отполированный до блеска, покорный ее зоркому глазу. У нее
появилась новая газовая плита, на лампах новые абажуры, обивка на мебели
была свежевычищена. Перила лестницы сверкали, как пуговицы гвардейца. После
многонедельных поисков прислуги (в этом районе девушки предпочитали служить
в пансионах, где получали чаевые) Кристин удалось найти миссис Беннет,
сорокалетнюю вдову, чистоплотную и работящую, которая, имея семилетнюю
дочку, нигде не могла получить места прислуги, живущей в доме. Кристин и
миссис Беннет вдвоем принялись за нижний этаж. Теперь прежний
"железнодорожный туннель" преобразился в уютную жилую комнату с цветистыми
обоями, с мебелью, купленной на толкучке и окрашенной Кристин в кремовый
цвет. Здесь миссис Беннет и маленькая Флорри, теперь каждый день ходившая с
ранцем в Педдингтонскую школу, чувствовали себя надежно.
В благодарность за эту безопасность и комфорт (после многих месяцев
нужды и неуверенности в завтрашнем дне)
миссис Беннет не знала, как и угодить Кристин.