– Они у тебя драные или с заплатами.
– А эти! – Я крутнулся перед мамой.
– И эти с заплатой. Посмотри, сзади бубновый туз, как у арестанта!
Я читал, что в старину арестанты действительно ходили с нашивками в виде бубнового туза на тюремных бушлатах и шинелях. Но тузы были не на спине, а не на…
Про это я и сказал маме. В ответ я узнал, что получу сейчас по своему “тузу”, если не перестану глупо острить.
– Надевай черные брюки.
Я взвыл. Эти брюки были от костюма, который весной прислал отец. Суконные, жаркие и кусачие. В холодную погоду еще можно носить, а сейчас…
– Я в них изжарюсь!
– Тогда надевай белые , в которых бегал в прошлом году.
– У-у! Они со шкеровозами!
Дело в том, что штаны на нашем ребячьем диалекте назывались “шкеры”, а лямки соответственно – “шкеровозы”. Отношение к шкеровозам было пренебрежительным.
Надо сказать, что проблема штанов (вернее, их нехватки) в первые десять лет моей жизни всегда остро стояла предо мной. Наверно, потому я не раз касался этой болезненной темы в повестях о своем детстве (например, в “Тени Каравеллы”). Вот и сейчас…
– Не буду я в них! Пацаны задразнят!
– Надевай тогда брюки! Иначе опоздаешь! И не спорь, а то взгрею как следует этими самыми шку… шке… возжами!!
Я знал, что не взгреет, сроду такого не бывало. Но все же спорить дальше было рисковано.
И через пятнадцать минут я в отглаженной синей рубашке с красным сатиновым галстуком и в отутюженных черных штанах до пят шагал к старинному особнячку на улице Ленина, где помещалась детская поликлиника.
Утро было солнечное, горячее, и уже в самом начале пути я изрядно взмок.
Дорога от улицы Нагорной шла сперва по улице Республики, по мосту через лог с бегущей по дну Тюменкой, потом в горку. Там на возвышении, где улица Республики соединяется с улицей Ленина, стоит старинное здание Областного краеведческого музея (бывшая Городская дума). С колоннами и часами. В сороковых годах этот памятник классицизма девятнадцатого века венчала деревянная пожарная вышка. А рядом с музеем располагалось пожарное депо.
Перед низким депо, в скверике, был квадратный бассейн маленького фонтана.
Порядком измученный зноем, я наклонился над бассейном, задрал рукав, побултыхал рукой в мутноватой воде, плеснул себе в лицо.
– Эй, бактерия! Чё воду мутишь!
Неподалеку стоял крепкий парень в форме пожарного – сизой гимнастерке с петлицами.
– Ничего я не мутю!
– Мотай отсюда!
Когда я посмотрел на парня, мне сразу пришло в голову где-то вычитанное слово “ражий” Не “рыжий”, а именно “ражий”. То есть с широкой тупой рожей, с этакой нескладной приземистой фигурой и крепкими длинными лапами. У него были редкие серые волосы, белые ресницы и бесцветные стеклянные глаза.