Сгорбленные, одетые в лохмотья, люди брели по пустыне. Их головы шевелились, в то время как плечи и руки оставались неподвижными. Вампиры задирали носы и раздували ноздри, ловя каждое дуновение горячего ветра.
– Они кого-то ищут, – заметил я. – И явно не телефон.
Франсуаз провела язычком по верхней губе.
– Они ходили по прерии, – бросила она, – после того, как священники сровняли с землей зараженную деревню. Уверена, они очень голодны.
– Люблю кормить животных, – согласился я. – Но это не тот случай.
Моя партнерша бросила взгляд на часы.
– Думаю, мы провозимся здесь довольно долго.
Твари появлялись со всех сторон, и с каждым мгновением их становилось все больше. Я насчитал четырнадцать человек.
Они не спешили; их высохшие, изможденные тела жаждали свежей крови и не могли передвигаться быстро. Но я хорошо знал, что голод, который обессилил этих людей, способен придать им стремительность и неукротимость, стоит им только увидеть перед собой добычу.
Среди них были женщины; впрочем, морщинистые лица тварей, иссушенные кровяным голодом, давно уже превратились в сухие кожаные маски. Волосы у большинства повыпадали; из провалившихся глаз на нас смотрели золотисто-черные зрачки.
Я увидел двоих детей – одному из них было лет шесть, другому, пожалуй, двенадцать-тринадцать. Однако их лица, черные и обезображенные, более не принадлежали детям; это были морды отвратительных чудовищ, тварей, в которых с такой легкостью могут обратиться люди.
– Мясо, – говорили они сбивчиво, перебивая друг друга. – Свежее мясо.
– Кровь, – вторили им другие. – Горячая кровь. Как мы хотим крови.
– Крови! – взмыл высокий писклявый голос, больно ударивший по ушам.
Я не сразу понял, что это пищит ребенок.
– Мы хотим свежей крови.
Франсуаз выпрямилась во весь рост, став чуть ли не в два раза выше сгорбленных и высохших людей.
– Вам нужна помощь, – мягко произнесла она. – Пойдемте со мной, и вам окажут ее.
– Френки, – бросил я, – есть ведь хорошие организации для этого. Армия Спасения. Врачи Мира. Кто там еще. Может, не сейчас?
– Крови, – бормотали вампиры.
Они поднимали к лицам скрюченные, искалеченные пальцы и засовывали их в рот.
Теперь я понял, почему тела вампиров иссохли, а лица потемнели. Мучимые чудовищной жаждой, в минуты, когда их внутренности раздирало на части от этой жажды крови, – в такие мгновения вампиры вспарывали себе вены и пили свою собственную кровь, до тех пор, пока им не удавалось приглушить боль.
– Крови, – говорили они, подходя все ближе и сжимая круг. – Мы хотим свежей крови.
Вперед вышло высокое существо, с лицом столь обезображенным, что на нем не было видно более ни носа, ни глаз, ни рта – только изрытое месиво из почерневших морщин.