Струна и люстра (Крапивин) - страница 3

По мнению некоторых ученых, нынешняя цивилизация на нашей планете – не первая. Из-за чего исчезли прежние? Остается гадать. Но одна из догадок та, что развитие технологий опередило рост культуры и что нравственные начала оказались недостаточным тормозом для тех, кто ради решения своих эгоистичных замыслов дотянулся до «кнопки». Неужели и с нами повторится то же самое? И все опять придется начинать с нуля?..

Надо в конце концов, чтобы люди с творческим началом, с ощущением, что доброта и товарищество – главные человеческие ценности, с пониманием, что лишь всеобщими усилиями, без вражды, мы сможем уцелеть на нашем земном шарике и построить мир, который даст людям ощутить максимальную радость жизни и приобщение к вечности – чтобы эти люди оказались сильнее.

А сделать это можно лишь при всеобщем содружестве.

А содружество начинается с детства.

Вот и приехали. От разговора о вечности к отрядным делам…

I. ОТРЯД

Как она начиналась (не вечность, а «Каравелла»…)

Не могу похвастаться, что на первом этапе создания своей «Каравеллы» я был озадачен упомянутыми выше глобальными проблемами. Приходилось решать вопросы весьма скромные по масштабу и весьма практические. Например, отучить мальчишек от дурацкой привычки – подскочить к однокласснику или приятелю-соседу со спины, опрокинуть, дать пинка и отпрыгнуть с обрадованным хихиканьем. Вроде бы невинная забава («А чё, я просто пошутил!»), но были в ней зачатки вероломства и стремления отыграться за счет того, кто слабее.

Народец-то был довольно дремучий – дети пригородного поселка с частными домами и огородами, с остатками «куркульской» психологии, с отнюдь не «лицейскими» нравами в окраинной школе…

Это были приятели и одноклассники моей племянницы (я, свежеиспеченный выпускник журфака, еще холостой и полный юношеской бодрости, жил тогда в семье старшей сестры). Ребята приходили ко мне в комнату, забавлялись моим фехтовальным снаряжением, дурачились, слушали мои истории из недавнего детства, рассказывали свои (стиль изложения был, прямо скажем, не салонный). Короче говоря, происходило то, что в нынешнее время называется «тусовка». Мне, автору детских рассказов, было интересно с ребятами, им было интересно со мной. Но между собой они общались на каком-то совершенно диком уровне: с гвалтом, криками, вечной возней (в которой порой проскальзывала нешуточная агрессивность), с прозвищами и «подначками»… Им все это казалось естественным. А мне не казалось. Помнились свои детские компании, где тоже хватало «всякого», но в то же время имели силу и какие-то, пусть и далекие от школьно-пионерских, кодексы ребячьей жизни…