Пионерское содружество тогда вбирало в себя тех, кто хотел . Мальчик и девочка могли вступать в пионеры, а могли обойтись и без этого. Отряды были добровольными объединениями .
Попав под власть школы, организация лишилась абсолютно всех элементов добровольности. Она по сути дела перестала быть организацией, а сделалась возрастной категорией (так же как ее «подготовительная ступенька» – октябрята). В первом классе все ученики получали звездочки с портретом Володи Ульянова (который сам октябренком, естественно, никогда не был), а достигнув девяти– или десятилетнего возраста, хором зачитывали Торжественное обещание юного пионера и начинали носить красные галстуки. Эйфории хватало обычно на неделю-две. Затем начиналась рутина. Выяснялось, что главная задача пионера все та же: «Учиться, учиться, и учиться…» (а зачем тогда галстук?) Сборы похожи на дополнительные уроки и классные часы («Петров, тебя зачем принимали в пионеры? Чтобы ты чесал языком с соседом, когда твои товарищи по кл… по отряду готовятся к мероприятию? Сейчас пойдешь в коридор!.. Итак, начинаем сбор. Атрибутику к доске!.. Горнист и барабанщик – к доске, я сказала! Давайте сигнал к открытию сбора! Да не так громко, в соседнем классе урок…»)
Или так:
– Кто завтра не явится на сбор металлолома, пусть заранее готовит дневники! Для двойки по поведению за неделю!
В конце семидесятых мне пришлось (увы, не первый и не последний раз) «влезать» в заурядный школьный конфликт, связанный с директором, до того момента весьма ценимым педагогическим руководством. Узнав про директора «много всего», я вынужден был пригласить с собой представительницу облоно и стремительно приехать в школу. (Потом была шумная статья «Смотреть не только в ведомости» в газете «Уральский рабочий».) Ошарашенный директор, в присутствии пострадавших школьников, был вынужден согласиться, что «да, случалось». Раздавал подзатыльники, таскал детей за волосы, насильно стриг, орал, оскорблял прямо на школьных собраниях и… ну, в общем, вполне характерный педагог советского времени. Он признавал «ошибки» и оправдывался: «Да, не сдержался… да вспылил… ну, не так уж и часто… нервы, здоровье, жена болеет… они хоть кого доведут… обещаю, что впредь…» (О, сколько прочитавших эти строчки сейчас сочувственно покивают!) Но в одном он не мог понять своей вины. Почему ему предъявляют претензии за то, что нескольким мальчишкам он выставил двойки по поведению в четверти – за то, что не участвовали в пионерской игре «Зарница»? Здесь-то что он сделал неправильно? Они злостно нарушили дисциплину, пренебрегли интересами школьного коллектива! Разницу между обязательной учебной программой и пионерскими делами директор просто не мог осознать. И мысль о том, что в данном случае поведение ребят должны оценивать не учителя, а сами пионеры, казалось ему, видимо, выходящей за рамки здравого смысла…