Меняя направление и покачиваясь, махолёт парил над улицей. Но вот Таня поймала восходящий поток воздуха, изменила конфигурацию крыльев - и механическая птица взмыла ввысь, к облакам, чтобы парить в них, опираясь на воздух, используя лишь глиссирующие силы, как планер, как орёл. Таня парила, облетая башни небоскребов, стальные решётки антенн, проплывая над зелёными лужайками крыш и над пеленой серой дымки, поднимающейся с переполненных транспортом улиц.
Утренние пробки были готовы вот-вот парализовать движение, на глазах превращающееся в трёхмерную мешанину транспортных средств, с натугой переносящих пассажиров из дома к месту работы. Подземные туннели, наземные дороги и надземные эстакады - всё было забито до предела и сверху походило на перенаселённый муравейник. При мысли о миллионах и миллионах единиц нечистой силы, приводящих в движение весь этот бурлящий котёл, Таня вздрогнула. Запертые в механизмах сверхъестественные существа почему-то представлялись ей тараканами, попавшими в быстро нагревающуюся духовку и отчаянно мечущимися по замкнутому раскалённому пространству.
Нет, что ни говори, а махолёт был её любимым видом транспорта, и любовь эту не могли охладить даже патрульные дорожной полиции, которые терпеть не могли эти машины и придирались к их пилотам по поводу и без.
Было всего пять минут восьмого, но многие окна и балконные двери, мимо которых пролетала
Таня, были уже открыты, и из них слышались Включённые на полную громкость голоса комментаторов «Ньюснет», добавляющих всё новые душераздирающие подробности к сообщению о трагической гибели «Холидея Первого».
Патетики и ненависти в этих голосах прибавлялось с каждой минутой.
- Безумные русские!.. Кремлёвские дьяволы!.. - слышалось из окон, переходя порой в: - Русские свиньи!
Кликушеские возгласы доносились до Тани со всех сторон. Она попыталась отключиться, не слушать их, но тут врубились громкоговорители городской радиотрансляционной сети, подогревая эмоции и без того заведённых толп людей на улицах. Словно в горах, эхо усиливало крики и разносило их по ущельям проспектов и долинам площадей. От этих звуков у Тани разболелась голова, и она с облегчением вздохнула, посадив махолёт на балконе своего офиса. Сложив крылья, она привычно произнесла заклинание, защищающее искусственного дракона от проделок всякой шаловливой нечисти, и вошла внутрь здания. Гарри ждал Таню в её кабинете, развалившись в одном из глубоких кресел для посетителей, и для большего эффекта повернулся в профиль, чтобы предстать в лучшем, по его мнению, ракурсе. Лет сорока пяти, высокий, атлетически сложённый, генерал был по-мужски красив и - чего даже Таня не могла отрицать - привлекателен. С начищенных до блеска сапог до сверкающих звёзд на погонах он был стопроцентным денди - в безукоризненно подогнанной форме, с горделивой осанкой и безупречными (по его мнению) манерами. Со своим имиджем он носился как дурак с писаной торбой, а забота о собственной внешности граничила в нем с нарциссизмом. Впрочем, на сей раз этот герой-любовник был не в лучшей форме. От наблюдательного взгляда Тани не ускользнули ни озабоченность в растерянно моргающих глазах генерала, ни напряженная бледность на его щеках, покрытых искусственным загаром.