Сейчас же такого времени совершенно не было, потому что (еще одним уровнем выше) они остановились наконец, оказавшись как бы в тупике: широкий, устланный толстым ковром коридор уперся тут в перегородившую его стену, в которой была широкая двустворчатая дверь, закрытая, разумеется, и возле нее – обычные опознающие устройства; хотя была и парочка незнакомых, но, видимо, служивших для той же цели. Камер слежения было целых три – для надежности. Видимо, на ту защиту, что Творец дарует своим служителям, тут не очень-то рассчитывали, считая полезным дополнить ее и средствами, изобретенными людьми. Но, собственно, этого и следовало ожидать, не так ли? Брат-проводник исправно отметился во всех устройствах, лишь после этого (знаком велев капитану оставаться на месте) приблизился вплотную к двери, проговорил негромко: «Во имя Сущего, милостивого и милосердного, и Шистоса и Моимеда, посланцев Его, и с благословения высокопреосвященного отца нашего…» После секундного молчания из узкой прорези фонатора донеслось ответное «Говорю тебе: войди с миром», и дверь-диафрагма, разделившись на острые лепестки, открыла проход. Проводник кивком подозвал капитана, пропустил его вперед и сам вошел следом.
5
Что здесь оказалось неожиданным – это свет. Такое обилие утреннего ясного, свежего, веселого света было в обширном кабинете, где целая стена, противоположная входу, не просто была прозрачной, но полушарием вырывалась из стен наружу, словно ее выпирало изнутри давление. Напоминала она больше всего (показалось Ульдемиру) фонарь бомбардировщика его детских времен – только без частых переплетов, единый, положенный набок купол. Он и впускал сюда столько света, неожиданного потому, что все коридоры, переходы, кельи и залы, какие пришлось миновать по пути сюда, окон не имели, и свет там был хотя и достаточно ярким, но искусственным, так что о существовании живой природы как-то забывалось, для нее не оставалось места. А тут она как бы распахивалась перед вошедшим и заставляла его непроизвольно изменить то направление мыслей, какое успело уже к этому мгновению определиться, на какое-то совершенно другое. Растеряться, попросту говоря. Возможно, на такой эффект и рассчитывали заказчик и строитель; если так, то своей цели они добились.
Хотя новое направление мысли вошедшего может оказаться всяким, не обязательно таким, на какое рассчитывалось. И первым, что мелькнуло в голове капитана, было: «Демонстрирует свою неуязвимость, а значит – всесилие, не боится, что по этому стеклышку кто-нибудь захочет пальнуть хотя бы примитивной ракетой. Ну-ну…» Дальше мысль не продвинулась, прерванная негромким, но исполненным уверенности и силы приглашением: