Я убедился, что вазы находятся в такой безопасности, насколько это вообще возможно рядом с Франсуаз. Опустив руку во внутренний карман камзола, я вынул связку ключей, а из другого отделения достал светящийся кристалл.
Франсуаз дышала так громко, словно играла в паровозик.
Голубые тени проникали в комнату из ночного сада. Три луны воспаряли над грешной землей в еще более грешном небе. Холодный ветер, проскальзывавший сюда из долины, шевелил ветви кипарисов, и маленькие певчие птеродактили жались к чешуйчатым стволам акаций.
Караульные проходили по террасе через каждые восемь с половиной униарных минут.
Один шел по правой террасе, с запада на восток. Его товарищ на левой двигался в обратном направлении. Разрыв между обходами составлял четыре минуты, поэтому мне приходилось часто гасить светящийся кристалл.
Франсуаз смотрела на меня так, словно лучше меня знает, как взламывать сейфы.
– Итак, – произнес я, – кто же лучшие друзья девушки?
Я начал с того, что попробовал изогнутую сайдерн-скую отмычку. Она открывает сейфовые замки так же безотказно, как лесть – человеческие сердца.
Но украшенный золотыми вензелями сейф не имел сердца, и изогнутая сайдернская отмычка не смогла войти в его замок даже наполовину.
– Что до моего мнения, – вымолвил я, выбирая из связки прямой ключ с шестью смещающимися бороздками, – то я бы назвал книги. Стихотворения Водсворта, Шелли, лорда Гордона Байрона.
Я повернул ключ; что-то щелкнуло, и мне оставалось надеяться, что я не сломал только что прямую отмычку.
– Но раз вопрос исходит от тебя…
Я вынул ключ и придирчиво осмотрел его.
– Тоже не подходит… Я думаю, Френки, ты имела в виду что-то вроде вибратора.
Франсуаз зашипела, и гнев ее был вызван вовсе не тем, как я обращаюсь с отмычками.
– Быстрее, – сказала она.
Я переменил положение бороздок и вернул отмычку в полость замка.
– Что в этой стране делают с ворами? – осведомился я.
– Тебя это очень интересует?
– Да нет, просто хочу поддержать разговор.
– Им отрубают руки. Я согласно кивнул:
– Так делают во многих странах…
– Но не так, как здесь.
Девушка произнесла это с мрачным удовлетворением.
– Здесь руки ворам отпиливают. Это делают медленно. Казнь начинается на закате и заканчивается с восходом.
Удостоверившись, что я проникся нарисованной картиной, Франсуаз как бы невзначай добавила:
– И это только для одной руки. Потом все повторяют с другой.
– Плохо для тех, у кого рук много, – согласился я. – Скажем, для осьминогов. Ага!
Замок заскрежетал, и его механизм начал поворачиваться.
– Но ты не волнуйся, Майкл, – продолжала Франсуаз. – Нам это не грозит. Кража из королевского дворца карается особо.