– Что ты хочешь мне показать? – спросила Франсуаз. – Говори.
Губы мальчугана задрожали, он чуть не плакал – словно любое слово, пророненное им по пути, задерживало их едва ли не на день.
– Нельзя, чтобы нас увидели вместе, – захныкал он. – Я и так не должен был показываться у ворот. Меня могли заметить.
– И что с того?
Высокий человек стоял у ствола золотого дерева. При виде всадницы он отделился от ствола и ответил за мальчика:
– Потом его могут узнать.
Девушка соскочила с ящера, лезвие меча выросло в ее руке.
– И? – спросила она.
Голос Франсуаз от рождения не отличался мягкостью, а ремесло искательницы приключений сделало его стальным.
Человек улыбнулся.
– Когда твое тело найдут в лесу, все станут задавать вопросы.
Губы девушки изогнулись подобно ядовитой змее. Злость и презрение были написаны на ее лице.
– Беспокоишься о пожирателях падали? – спросила она. – Не волнуйся. Я вырежу на тебе свое имя, прежде чем уйду.
Человек поднял правую руку, и в ней сверкнуло лезвие длинного, крепкого меча.
– Тебе придется много вырезать, – произнес он.
Франсуаз стремительно обернулась. Высокие ветви вечнозеленых кустарников зашевелились, захрустели. Казалось, весь лес ожил и двинулся на нее. Пятеро человек окружили девушку, и каждый из них держал в руках оружие.
Если лицо главаря оставалось открытым, то четверо остальных носили под шлемами темные маски, закрывавшие всю голову. Прорези оставались только для глаз и рта.
Маленький оборванец давно уже отступил назад, спрятавшись под защиту кустов. Запинающимся от волнения голосом он обратился к человеку с мечом:
– Я могу теперь идти, Райлин?
Однако не страх и не замешательство служили причиной охватившего его возбуждения. Он с честью выполнил сложное поручение и испытывал теперь гордость.
– Да, – отвечал главарь нападавших. – Ты прекрасно справился. Ты настоящий человек.
– Человек? – спросила Франсуаз. Райлин двинулся вперед.
– Да, – ответил он. – Многие сегодня забыли, кто мы есть. Они знаются со всякой мразью – сворками, коро-нетами. Целуются с ядовитыми виввернами. Наша задача, наша святая цель – освободить Лес от таких предателей.
Франсуаз сделала шаг назад.
– Очистители, – процедила она.
Только теперь стало ясно, насколько Райлин молод; ему вряд ли было больше двадцати лет.
Но ненависть, которая свила гнездо в его сердце, уверенность в своей правоте, глухая к доводам разума – все это день ото дня старило главаря очистителей.
– Я не люблю убивать придурков, – произнесла Франсуаз. – Поэтому можете уйти.
Райлин ее не слушал – он привык говорить, не обращая внимания на окружающих.