«Что за скотская привычка не чистить зубы, задохнуться можно», – подумал Карайа.
– Вы хотите сказать, что он убежал из камеры, в которую вы его засадили? – уточнил старец.
– Как всегда в точку, – радостно захихикал констебль.
Он понимал, что смех сейчас не просто неуместен, но и неприличен. Однако то, что Дархм сам сформулировал проблему, привело его в восторг. Старик избавил его от необходимости, натужно ворочая мозгами, пытаться объяснить то, что сам он ни объяснить, ни понять не мог.
Карайа между тем размышлял о том, что, хотя события и вышли некоторым образом из-под контроля, тем не менее все идет как нельзя лучше. Он не хотел признаться даже самому себе, насколько удачной оказалась придумка запустить вивверн в город. Его даже не особенно взволновал побег Амбрустера. Тот объявлен вне закона и не сможет оставаться в городе, а следовательно, помешать осуществлению задуманного.
Выдержав паузу, Дархм усмехнулся и мягко проговорил, глядя на дрожащего констебля:
– Все это досадно, друг мой, но нет существа, способного уйти от рук справедливого и беспощадного закона. Сейчас перед нами стоит более важная задача.
Клиф ожидал чего угодно, но только не этого. Напряжение отпустило его, и слезы благодарности навернулись на глаза туповатого констебля.
«Великие боги, да он никак прослезился. Надеюсь, у него хватит ума не броситься мне на шею с объятиями», – с досадой подумал Карайа.
Он ошибся, Клиф Уотертаун так-таки рванул вперед, собираясь как следует продемонстрировать свою признательность, но вовремя остановился, за что старец возблагодарил всех своих небесных покровителей. Не хватало ему еще отбиваться от этого вонючего солдафона.
– Друг мой, – обратился он к констеблю, – отправляйтесь в зал, там уже собрался Совет сословий. У меня будет для вас особое поручение. И, кстати, приведите себя в порядок.
Клиф покраснел как малина и, выйдя из комнаты, в первую очередь проверил пуговицы штанов. Его бросило в дрожь при мысли, что он бегал все утро на глазах всего города с расстегнутой ширинкой. Но весь непорядок ограничился лишь перевернутым шлемом. Вот на это никто и внимания не обратил.
Быстро оправив свой костюм, констебль торжественным шагом вошел в зал заседания Совета сословий и замер в ожидании.
При его появлении наступила тишина. Здесь должны были присутствовать лишь члены Совета, и приход Уотертауна был расценен всеми как нарушение раз и навсегда заведенного порядка.
Неловкую паузу прервало появление всеми уважаемого Карайи Дархма:
– Я приношу свои извинения за то, что заставил вас ждать. Но душа моя переполнена горем. Я скорблю вместе с вами.