— Суду все ясно, — пробормотал Пафнутьев привычные свои слова и тяжело присел к столу. Ему уже было о чем призадуматься, хотя пришел он сюда всего-то несколько часов назад. Может быть, только сейчас Пафнутьев в полной мере осознал задачу, которая стоит перед ним. И дело было вовсе не в сложности юридического, правового расследования, поисках доказательств, дело было в другом — вмешались силы, не имеющие к праву никакого отношения. Более того, они были куда могущественнее той службы, в которой работал он. Эти силы были вполне в состоянии пренебречь прокуратурой, судом, милицией, а то и армией, вполне могли поставить на место и министра обороны, и министра внутренних дел, и Генерального прокурора. Что, собственно, и происходило в последние годы.
Раздался звонок, Пафнутьев поднял трубку:
— Слушаю.
— Здравствуй, Паша, говорит Аркаша! — Да, это был Халандовский, и Пафнутьев, услышав знакомый голос, весь как-то сразу воспрял — есть все-таки на свете люди, на которых можно опереться хотя бы на время телефонного разговора. — Как поживаешь?
— По-разному, Аркаша, по-разному.
— И ты не хочешь мне ничего сказать?
— Я хочу домой.
— И это все?!
— А тебе этого мало?
— Так ты ничего не знаешь?!
— Кое-что знаю, но, видимо, это не то, о чем ты хочешь сообщить?
— Только что передали по телевидению... Совершено покушение на Лубовского. Да, Паша, да! На того самого.
— И как это произошло?
— Взорвана машина. Хорошо так взорвана, Паша. Ребята не пожалели взрывчатки.
— Результат?
— Лужа крови, гора трупов... Но уцелел ли сам Лубовский, не знаю. Сообщение было каким-то скомканным. Трупы есть, но сколько и как их звали при жизни, не знаю.
— Значит, Лубовский был в машине?
— Иначе бы она не взорвалась.
— Как ты узнал мой телефон?
— Паша! — укоризненно протянул Халандовский. — Ну нельзя же недооценивать друзей.
— Виноват.
— Я позвонил нашему городскому прокурору, и он все выяснил за три минуты. А знаешь, я бы тебе не помешал в Москве. У меня есть там кое-какие связи с братками... Они всегда знают что-то такое, что неизвестно нашим мудрецам. Я имею в виду мудрецов из правовых органов.
— Я уже начал знакомиться с этими мудрецами.
— А на мой вопрос ты не ответил... Я тебе нужен в Москве?
— Не помешал бы.
— Я могу это понимать как приглашение?
— Можешь, Аркаша.
— До скорой встречи, Паша. Завтра увидимся. Утром.
Халандовский положил трубку.
И тут же вошел Шумаков. Едва взглянув на Пафнутьева, он сразу понял, что тот знает о покушении.
— Тебе уже сообщили? — спросил он.
— Да.
— Кто?
— Аркаша звонил.
— Какой Аркаша? — спросил Шумаков, и Пафнутьеву вопрос не понравился. Его новый знакомый явно перешел некую невидимую границу, которая отделяет уместный и допустимый интерес от неуместного и недопустимого.