— Время уходит.
— Наверстают.
— Хорошее время... Удобное.
— Авось, — повторил охранник.
— Ты все проверил?
— Все.
— Порядок?
— Юрий Яковлевич, — укоризненно протянул охранник.
— Ладно-ладно. Я спросил — ты ответил.
В этот момент раздался телефонный звонок. Поскольку телефон лежал на кровати, звук был ослабленный, смягченный.
Лубовский молча поднес трубку к уху, некоторое время слушал, не произнося ни слова, и только в конце разговора негромко произнес:
— Пусть так.
И почти обессиленно откинулся на подушку.
— Все в порядке? — спросил охранник.
— Да, — ответил Лубовский кратко, и тот понял, что больше вопросов задавать не следует.
— Авось, — негромко произнес охранник.
— Я не люблю этого слова, — откликнулся Лубовский.
— Виноват, Юрий Яковлевич.
— Совершенно дурацкое слово. Надеяться можно только на себя. И ни на кого больше. На бога надеяться нельзя. Он слишком капризен и своенравен. У него, видите ли, свое понимание происходящего. Он думает, что ему все ведомо, что умнее всех. Они позвонят?
— Сразу, как только.
— Ну что ж... С богом, — добавил Лубовский в полном противоречии с тем, что сам только что произнес.
У Лубовского было хорошо развито чувство опасности, у него было воображение, обостренное все тем же пониманием опасности. И в эти самые минуты он ясно представлял себе события, которые происходили на другом конце Москвы. Пытаясь предусмотреть, предвидеть, предугадать любую, самую малую оплошность, он снова и снова прокручивал происходящее и убеждался, что вроде бы ничего не упущено, вроде бы все сделано грамотно, надежно, неуязвимо.
— Только бы не дрогнули ребята, только бы не дрогнули.
— Не дрогнут, — твердо произнес охранник. — Потому — проверенные.
— Есть понятие, которое не подчиняется расчету...
— Это что еще за понятие?
— Человеческий фактор. А все остальное можно просчитать и предусмотреть... Но у меня не было другого выхода, видит бог, у меня не было другого выхода. — И Лубовский, откинувшись на подушку, замолчал. Он закрыл глаза, но беспокойство не покидало его, зрачки под веками судорожно двигались, будто он и в самом деле видел в эти мгновения картины, события, которые сам же и запустил.
Двое ребят в светлых рубашках и кремовых брюках, загорелые и простодушные, вышли из машины недалеко от Зубовского бульвара, прошли несколько десятков метров и, убедившись, что вокруг не происходит ничего такого, что привлекло бы их внимание, спустились по нескольким ступенькам в полиграфический салон. Посетителей в это время не было, только за столом сидела невзрачная девчушка, вписывая что-то в амбарную книгу.