— Ну вот. Мы закончили только что новый альбом…
— Какой? — прервали мы его.
— Ориентировочно он будет называться «Треугольник». Но дело не в этом. Тропилло сейчас более или менее свободен, я с ним поговорил о записи вашего альбома. Сказал, что группа очень хорошая, молодая и интересная. Я думаю, что вам не потребуется много времени для записи. А я, наконец-то, попробую поработать в качестве продюсера, если вы, конечно, не против.
— О чём ты говоришь, Боря, конечно, мы согласны, — сказал Витька. — Спасибо тебе огромное. Это всё очень здорово.
— Ну, спасибо пока не за что.
— Как это, не за что? За то, что ты с Тропилло договорился.
— Да, вот ещё что. Вы подумали, какой звук вам нужен, барабаны и всё остальное?
— Ну, барабанщика у нас нет… Может быть, вы поможете, в смысле — «Аквариум». Я хотел бы всё-таки электрическое звучание, ну, может быть, полуакустику… Хотелось бы сделать звук помощней — всё-таки это наш первый альбом, нужно сделать его ударным — это же наше лицо, первый выход к слушателям.
— Ребята, я об этом уже думал. Как вы смотрите на то, чтобы поиграть для «Аквариума» — соберёмся дома где-нибудь, тихо-спокойно, вы покажете материал, а мы решим, кто чем может помочь. Тропилло заодно послушает. Ему ведь тоже нужно знать, что он будет писать. Вы вообще готовы сейчас что-нибудь показать?
— Сейчас — это когда?
— Ну, скажем, на этой неделе.
— Конечно, готовы. У нас недавно «квартирник» был — всё было чисто сыграно. Мы можем и на этой неделе. Как у тебя с работой, Лёша?
— Я могу во второй половине дня в любой день, хоть завтра.
— Вот и чудненько. Мы созвонимся с тобой, Витька, или, Лешка, с тобой, наверное, завтра. — Борис вытащил из кармана большую растрёпанную записную книжку, полистал её, что-то почитал в ней и сказал, — да, завтра мы собираемся у Тропилло, весь «Аквариум», я всем объясню ситуацию и позвоню вам. Кстати, Витька, у тебя есть записная книжка, в которую ты записываешь свои дела на неделю вперёд?
— Нет, — сказал Витька.
— Счастливый человек. Но скоро, я думаю, она тебе понадобится. Да, вот ещё что. У вас название всё прежнее — «Гарин и Гиперболоиды»?
— Знаешь, Боря, — Цой улыбнулся, — мы как раз, когда сюда шли, решили подумать насчёт нового. Я думаю, из одного слова что-нибудь — хочется найти нечто броское, яркое…
— Совершенно правильно. Мне тоже ваш «Гарин» не очень нравится. Это немного старовато. Вы же новые романтики — исходите из этого.
— Подскажи.
— Хм, подскажи… Давайте вместе.
И снова началась волынка с перебиранием существительных. К этому подключились все сидящие у Гены гости и сам Гена. Через час безуспешных попыток выбрать подходящее название мы остановились и решили переждать — наши головы явно нуждались в отдыхе — они уже были забиты короткими словами, как небольшие орфографические словари. Время было позднее, и мы, простившись с Геной, отправились на метро. Бориса с нами не было — он, как мы видели по размерам его записной книжки, был страшно обременён делами и убежал от Гены сразу после беседы с нами. Мы снова шли по Московскому, лил дождь, в чёрных лужах отражались яркие шары уличных фонарей, на крышах и фасадах домов горели разноцветные неоновые трубки, сплетённые в буквы и слова.