В этот праздничный день работники всех учреждений Советского Союза с радостными бодрыми лицами собираются у себя на службе и выкидывают на помойку всякий хлам, мусор, а также списанное оборудование. Если оборудование находится в рабочем состоянии, а списывается только по истечении срока эксплуатации, то прежде чем выкинуть, оборудование это предписывается изрубить топорами, раскурочить ломами и кувалдами, до полной невозможности когда-нибудь использовать это оборудование по прямому назначению. И вот, каждый год Андрей Тропилло активно принимал участие в ленинском коммунистическом субботнике. Начинал он готовиться к этому дню задолго — покупал большое количество водки и вина, куда-то ездил, с кем-то долго говорил по телефону и в день Великого почина приходил в какой-нибудь театр, институт или другое учреждение и терпеливо ждал, пока сотрудники, потея и весело матерясь, вытащат на двор какой-нибудь списанный пульт, или колонки, или неработающие усилители. Сотрудники, отпыхтев и перекурив, брали в руки топоры и ломики и уже было поднимали их к небу, готовясь с наслаждением опустить на разноцветные переплетения проводков и сверкающие шляпки транзисторов, как их вдруг останавливала вежливая рука Тропилло.
Не надо только думать, что Андрей был типажем из телесериала «Следствие ведут знатоки» — эдаким помоечным жуликом. Нет-нет, Андрей привозил с собой бумаги из Дома пионеров и школьников, где было чёрным по белому написано, что пионеры и школьники просят в порядке шефской помощи передать списанные аппараты их Дому, аппараты передавались Андрею, сотрудники, выпив водки или вина, грузили всё это добро на грузовик, потом аппараты ставились на баланс Дома пионеров, Андрей получал благодарности от начальства, студия звукозаписи год от года росла, и альбомы «Аквариума» становились всё лучше и лучше по качеству записи.
Прямо вслед за нами приехали Фан, Дюша и Сева. Все были в сборе, можно было начинать.
— Вы барабаны пишете? — спросил Тропилло.
— Да вообще-то надо бы, — начал Витька.
— А-а-а, у вас барабанщика нет, — понял звукорежиссёр. — Хорошо. Драм-машину хотите?
— Драм-машину?…
— Витька, попробуй с машиной, — посоветовал Борис, — это будет интересно, ново и необычно. Новые романтики — новый звук.
— Хорошо, давайте попробуем.
Тропилло быстренько вытащил откуда-то драм-машину, и ею немедленно занялся Фан — мы с Витькой даже не подходили к такому чуду.
— Ну, проходите в камеру, — пригласил нас Тропилло.
Мы прошли в камеру звукозаписи — уютную, красивую, чистую и звукоизолированную. Там был полный порядок: стояли уже два стула, две стойки с микрофонами для нас и наших акустических гитар, лежали шнуры для наших электрических гитар, стояли барабаны для отсутствующего барабанщика… Мы настроили инструменты — Витька двенадцатиструнку, я — электрическую гитару, одолженную у Бориса.