Водитель «Волги» пошел к палатке «цеховика», где только что стоял Тура, о чем-то заговорил с продавцом. «Дипломат» был по-прежнему с ним.
Халматов включил рацию, послал тон вызова — тонкий тревожный зуммер.
— Вижу водителя «Волги», — услышал он Какаджана. — Он встретил знакомого. По-моему, так просто ему теперь от него не уйти…
Чтобы не выходить в эфир, Тура повторил тот же короткий быстрый сигнал: в Автомотрисе должны .были догадаться — он берет на себя наркомана.
Мужчина с повязкой на лбу быстро шел от базара в сторону чахлого палисадника, движения его были судорожно энергичны. Туре, шедшему в нескольких шагах, все не удавалось рассмотреть его лицо — видно было только, что оно пепельно-серого цвета, в сальной росе больного пота, с запавшими щеками.
«Кумар бьет…» — понял Тура.
О, непередаваемый ужас чудовищных страданий наркотического голода! Организм, развращенный и замученный ядовитыми инъекциями, работает вразнос — идет ломка! Ломает кости, мышцы, мозг, ломает на жуткой дыбе каждый сустав, пыточным колесом отрывает руки-ноги, останавливается от страшной муки сердце. Ломает человека дотла…
Наркоман сделал еще несколько шагов, на ходу что-то вынул из кармана, на глинистом берегу арыка рухнул на колени, быстро зачерпнул грязной воды…
Прежде, чем Тура успел добежать, наркоман раскумарился — сделал себе инъекцию. Грязной иглой — через рубашку.
Он сидел на земле, слепо глядя перед собой. Лицо бессильно растекалось, превращаясь в тающую пластилиновую маску. Покой и безразличие обморока, глаза закрылись.
Выходит, человек, которого сдал Хамидулла, интересуется не только фальсифицированным коньяком… Тура вглядывался в изможденное лицо наркомана. Возможно, он и видел этого человека другим, но теперь его нельзя было узнать. Интересно, знал ли Хамидулла, что в бежевой «Волге», кроме коньяка, была еще и наркота?
Какаджан не выходил в эфир — видимо, водитель «Волги» все еще был на базаре. В рации были слышны переговоры патрульных машин, базовая радиостанция дежурного по городу, который кого-то разыскивал.
Наркоман повернулся во сне, из-под рукава выкатился шприц. Глядя на шприц, мертвецки запрокинутую забинтованную голову, Тура подумал: падая, он постоянно разбивает себе лоб или затылок, раны не проходят. А кроме того, роняет, а то и теряет шприцы…
Раздумывать было некогда. Халматов нагнулся, сунул шприц наркоману в карман плаща, легко поднял спящего. Он весил действительно немного. Осторожно, чтобы его не могли видеть из-за забора, на руках понес раскумаренного в Автомотрису.
Значит, самопальный коньяк возят вместе с наркотиками. Вот почему Пак загорелся! Если бы речь шла только о коньяке, он не поехал бы в «Чиройли» сам, а послал работника ОБХСС.